Танец с драконами

— Именно то, что сказала, — Серсея протянула чашу, и веснушчатая девушка вновь наполнила ее. Подали пирожные с кремом, и разговор перешел в более непринужденное русло. Только после того, как Борос Блаунт сопроводил Томмена с котятами в королевскую опочивальню, речь зашла о суде над королевой.

— Братья Осни не будут стоять в стороне и смотреть, как того казнят, — предупредила Серсея.

— Я на это и не рассчитывал, потому и приказал взять обоих под стражу.

Она, похоже, была ошеломлена.

— За какие преступления?

— Блуд с королевой. Как сообщил мне Его Святейшество, ты призналась, что спала с обоими. Ты что, забыла?

Она покраснела:

— Нет. Что ты собираешься с ними делать?

— Отправлю на Стену, если они признают свою вину. Если будут отрицать, у них есть возможность встретиться с сиром Робертом. Подобных людей не стоит возносить так высоко.

Cерсея опустила голову.

— Я… Неверно оценила их.

— Похоже, ты неверно оценила многих.

Он бы сказал и больше, но тут вернулась круглощекая темноволосая послушница:

— Милорд, миледи, прошу прощения за вторжение, но внизу ждет мальчик. Великий мейстер Пицель срочно просит лорда-регента о встрече.

Черные крылья, черные вести, подумал сир Киван. Может быть, пал Штормовой Предел? Или пришли известия от Болтона с Севера?

— Возможно, это новости о Джейме, — произнесла королева.

Был лишь один способ узнать. Сир Киван поднялся:

— Прошу меня извинить, — перед уходом, он опустился на одно колено и поцеловал руку племянницы. Если безмолвный великан не справится, возможно, это последний поцелуй в ее жизни.

Посланником оказался мальчик лет восьми-девяти; он был так сильно укутан в меха, что выглядел похожим на медвежонка. Трант не пустил его в крепость Мейегора, а заставил ждать на подвесном мосту.

— Иди, поищи, где погреться, парень, — посоветовал сир Киван, вкладывая пенни в его руку. — Я хорошо знаю дорогу к воронятне.

Снегопад наконец-то прекратился. Сквозь пелену разорванных облаков проглядывала полная луна, пухлая и белая, словно ком снега. Звезды сияли холодным далеким светом. Сир Киван шел через внутренний двор, и замок казался ему незнакомым местом: башни отрастили ледяные клыки, а знакомые дорожки скрылись под белым одеялом. Одна сосулька, длинная, как копье, упала и разбилась возле его ног. Осень в Королевской Гавани , мрачно подумал он. Каково же сейчас на Стене?

Дверь открыла девочка-служанка, тощее существо в подбитом мехом одеянии, слишком большом для нее. Сир Киван потопал ногами, чтобы сбить снег с сапог, снял плащ и бросил его девочке.

— Великий мейстер ожидает меня, — объявил он.

Девочка кивнула, серьезно и безмолвно, и указала на лестницу.

Покои Пицеля находились под воронятней и представляли собой анфиладу просторных комнат, заставленных шкафами с травами, мазями, настойками; загроможденных полками с книгами и свитками. Сиру Кивану эти комнаты всегда казались слишком душными. Но не сегодня. Стоило войти в дверь, как холод становился осязаемым. В очаге остались лишь черный пепел и тлеющая зола. Кое-где несколько мерцающих свечей отбрасывали пятна тусклого света.

Остальное было окутано тенями… кроме места под открытым окном, там, где ветер кружил россыпь ледяных кристаллов, переливавшихся в лунном свете. На подоконнике топтался ворон — светлый, огромный, взъерошенный. Самый большой ворон, какого доводилось видеть Кивану Ланнистеру. Больше любого охотничьего сокола Утеса Кастерли, больше самой огромной совы. Вокруг птицы вился снег, луна окрашивала ее перья в серебристый цвет.

Не серебристый. Белый. Птица белая.

Белые вороны Цитадели не доставляли послания, как их темные родичи. Они вылетали из Староместа лишь с одной целью — возвестить о смене времен года.

— Зима, — произнес сир Киван. Слово повисло в воздухе белым облачком. Он отвернулся от окна.

Вдруг что-то ударило его в грудь между ребрами, сокрушительно, будто кулак великана. У него перехватило дыхание, и он, накреняясь, отступил назад. Белый ворон взмыл в воздух, задев его голову бледными крыльями. Сир Киван осел на подоконник. Что… Кто… Стрела вошла в его грудь почти по самое оперение. Нет. Нет, так умер мой брат. Вокруг древка появилась кровь.

— Пицель, — пробормотал он в смятении. — Помогите мне… Я…

И тут он увидел. Великий мейстер Пицель сидел за столом, его голова покоилась на огромном фолианте в кожаном переплете. Спит , подумал Киван… но потом моргнул и заметил глубокую красную рану на покрытом пятнами черепе старика, а под его головой — лужу крови, обагрившей страницы книги. Повсюду вокруг свечи виднелись кусочки кости и мозга, словно островки в озере расплавленного воска.

Он просил охрану , подумал сир Киван. Мне следовало послать к нему стражников . Неужели Серсея с самого начала была права? Неужели это работа его племянника?

— Тирион? — позвал он. — Где…?