Танец с драконами

«Он выглядит таким маленьким, – подумал Бран, снова увидев, как тот дрожит. – Теперь он кажется даже меньше меня, да и слабее, а ведь я – калека».

Лето замыкал их крохотный отряд. Окутанный паром от собственного дыхания в морозном лесном воздухе, лютоволк бежал следом за людьми, припадая на лапу, раненую стрелой еще у Короны Королевы. Каждый раз, оказываясь в шкуре огромного волка, Бран чувствовал эту боль. В последнее время он становился Лето чаще, чем оставался собой. Волк чувствовал укусы холода даже несмотря на густой мех, но видел дальше, слышал и чуял лучше мальчишки, сидящего в корзине и спелёнутого словно какой-то младенец.

В остальное время, когда Бран был слишком утомлён, чтобы становиться волком, он влезал в сознание Ходора. Чувствуя его присутствие, великан-тихоня принимался хныкать и трясти своей лохматой головой, но уже не столь яростно, как бывало прежде в Короне Королевы.

«Он знает, что это я, – успокаивал себя мальчик. – Он уже ко мне привык».

Даже если это было верно, в разуме Ходора Бран никогда не чувствовал себя уютно. Огромный конюх не понимал, что именно происходит, и Бран чувствовал во рту привкус его страха. В шкуре Лето было лучше.

«Я – это он, и он – это я. Он чувствует то же, что и я».

Иногда Бран чувствовал, что лютоволк принюхивается к лосю, примеряясь, не завалить ли ему огромное животное. В Винтерфелле Лето рос рядом с лошадьми, но лось не лошадь, а добыча. Лютоволк чувствовал, как под лохматой шкурой лося течёт тёплая кровь. Даже одного запаха было достаточно для того, чтобы из его пасти начала течь слюна, и думая вместе с ним о вкусном, тёмном мясе, давился слюной и Бран.

С ветвей росшего рядом дуба каркнул ворон, и Бран услышал, как рядом захлопали крылья ещё одной крупной чёрной птицы, слетевшей на землю. Теперь за ними следовало не больше полудюжины птиц, перелетавших с дерева на дерево или путешествовавших на развесистых лосиных рогах. Остальные падальщики либо улетели далеко вперёд, либо остались позади. Но стоит солнцу опуститься, как они вернутся, спускаясь с неба на полночных крыльях, пока ветки всех окружающих деревьев не окажутся занятыми ими на многие ярды в округе. Некоторые из птиц подлетали к следопыту и шептались с ним, и Брану казалось, что он понимает всё их карканье и клекотание.

«Они служат ему глазами и ушами. Они для него шпионят и сообщают о таящихся впереди и настигающих опасностях».

Вот и сейчас. Лось внезапно встал, и следопыт легко соскользнул с его спины на землю, оказавшись по колено в снегу. Ощетинившийся Лето зарычал на него. Лютоволку не нравился запах Холодных Рук.

«Он пахнет мертвечиной, засохшей кровью и немного гниением. И холодом. Холодом больше всего остального».

– Что случилось? – спросила Мира.

– Нас преследуют, – глухо из-за скрывавшего рот и нос шарфа объявил Холодные Руки.

– Волки? – спросил Бран. Они уже несколько дней знали, что за ними следят. Каждую ночь слышался печальный вой стаи, и с каждой ночью он немного приближался.

«Охотники, и они голодны. Они чуют нашу слабость».

Дрожащий Бран часто просыпался от холода задолго до рассвета, и, в ожидании появления солнца, прислушивался к звукам отдаленной волчьей переклички.

«Раз есть волки, значит, есть и добыча», – обычно размышлял Бран, пока до него не дошло, что они и есть волчья добыча.

Следопыт покачал головой.

– Нет, люди. Волки по-прежнему держатся на расстоянии. Но эти люди не столь робки.

Мира Рид откинула с головы капюшон. Покрывавший его мокрый снег с легким шорохом упал на землю.

– Сколько их? И кто они?

– Враги. Я с ними разберусь.

– Я с тобой.

– Ты остаёшься. Мальчика нужно защитить. Впереди озеро, оно уже хорошо замёрзло. Когда выйдете на него, сворачивайте на север и следуйте вдоль берега. Вы выйдете к рыбацкой деревушке. Спрячьтесь там, пока я вас не догоню.

Бран думал, что Мира станет пререкаться, но вмешался ее брат:

– Поступай, как он велит. Он знает свой край лучше.

У Жойена были тёмно-зелёные глаза цвета мха, но Бран еще ни разу не видел их такими смертельно уставшими, как сейчас.

«Он словно маленький старичок».

Явившийся к Стене с юга болотный мальчик казался не по годам мудрым, но сейчас он выглядел таким же напуганным и потерянным, как и все остальные. И всё равно Мира его слушалась.