Танец с драконами

Первый ворон появился, когда их штурмовые крючья перемахнули через наружную стену. Второй – на пару мгновений позже. Птицы не пролетели и ста ярдов, как их сбили стрелы. На первого бойца, достигшего ворот, какой-то стражник сбросил ведро с маслом. Однако у него не было времени разогреть его, и само ведро принесло куда больше вреда, чем его содержимое. Вскоре в полудюжине мест вдоль стены зазвенели мечи. Люди Золотого Братства протискивались между зубцами и бежали по галерее с криками «Грифон! Грифон!» – древним боевым кличем Дома Коннингтон, приводящим защитников замка в ещё большее смятение.

Всё было кончено в считанные минуты. Гриф верхом на белом коне проскакал по Горлу бок о бок с Бездомным Гарри Стриклендом. Когда они приблизились к замку, он увидел, как из башни мейстера выпорхнул третий ворон, но лишь для того, чтобы получить ещё одно перо от самого Чёрного Балака.

– Больше никаких сообщений, – приказал Гриф во дворе сиру Франклину Флауэрсу. Следующим из башни вылетел сам мейстер. При падении он так причудливо махал руками, что его самого можно было принять за очередную птицу.

На этом сопротивление закончилось. Уцелевшие защитники сложили оружие. Вот так быстро Гнездо Грифонов вновь вернулось к нему, и он, Джон Коннингтон, опять стал лордом.

– Сир Франклин, – сказал Гриф, – проверьте главную башню и кухни и выведите наружу всех, кого найдёте. Мало, сделай то же самое в башне мейстера и оружейной. Сир Брендел, на вас конюшни, септа и казармы. Сгоните всех во двор, и постарайтесь никого не убивать без необходимости. Мы хотим заполучить Штормовые Земли, и не обязательно для этого проливать кровь. Не забудьте посмотреть под алтарём Матери, там есть потайная лестница в секретное убежище. И другая, под северо-западной башней, которая ведёт прямо к морю. Никто не должен уйти.

– Не уйдут, м’лорд, – пообещал Франклин Флауэрс.

Коннингтон мельком взглянул на них, а затем поманил к себе Полумейстера.

– Хэлдон, позаботься о воронах. У меня есть сообщения, которые нужно отправить сегодня вечером.

– Будем надеяться, они оставили для нас парочку птиц.

Даже Бездомный Гарри был впечатлён стремительностью их победы.

– Никогда бы не подумал, что это окажется так легко, – сказал капитан-генерал, когда они заходили в главный зал взглянуть на резной позолоченный грифоний трон, с которого правило пятьдесят поколений Коннингтонов.

– Дальше будет сложнее. Нам удалось застать их врасплох, но это не может продолжаться вечно, даже если Чёрный Балак перестреляет всех воронов королевства.

Стрикленд изучал выцветшие гобелены на стенах, стрельчатые окна с мозаикой из красного и белого стекла, стойки с копьями, мечами и боевыми молотами.

– Пусть приходят. Пока у нас есть провизия, в этой крепости мы сможем выстоять против армии в двадцать раз больше нашей. Так ты говоришь, из замка есть выход к морю?

– Внизу. Скрытая бухта под утёсом, появляющаяся только во время отлива.

Коннингтон не собирался позволить им заявиться сюда. Гнездо Грифонов было крепким, но маленьким замком, и пока они будут сидеть здесь, то тоже будут казаться маленькими. Однако неподалёку располагался другой замок, значительно больше и неприступнее. Захвати его, и королевство задрожит.

– Прошу прощения, капитан-генерал, мой лорд-отец погребён под септой, и прошло слишком много лет с тех пор, как я в последний раз молился за него.

– Конечно, милорд.

Однако когда они расстались, Джон Коннингтон не пошёл в септу. Вместо этого ноги повели его на крышу восточной башни, самой высокой в Гнезде Грифонов. Взбираясь, он вспоминал предыдущие восхождения – сотни подъёмов вместе со своим лордом-отцом, любившим оглядывать сверху леса, скалы и море, зная, что всё видимое им принадлежит Коннингтонам; и один единственный раз, когда он взошёл на башню с Рейегаром Таргариеном. Принц Рейегар возвращался тогда из Дорна и остановился тут вместе со свитой на пару недель. «Он был так молод, а я ещё моложе. Юнцы, совсем мальчишки». Во время приветственного пира принц достал свою арфу с серебряными струнами и сыграл для присутствующих «Песню о любви и смерти», вспомнил Джон Коннингтон, и когда Рейегар закончил играть, каждая женщина, присутствовавшая в зале, плакала. Само собой, мужчины не лили слёз. И уж точно не его отец, любивший только свои земли. Лорд Армонд Коннингтон потратил весь вечер на то, чтобы привлечь принца на свою сторону в тяжбе с лордом Морригеном.

Дверь на крышу поддалась с большим трудом, её явно не открывали много лет. Гриф был вынужден надавить на неё плечом, чтобы та наконец отворилась. Когда Джон Коннингтон поднялся на башню, открывшийся вид был столь же опьяняющим, как и раньше: утёс с его истерзанными ветром, похожими на зубчатые шпили скалами; рычащее беспокойное море у подножия замка, напоминающее какого-то невиданного не знающего отдыха, зверя; бесконечные лиги неба и облаков, лес в осеннем наряде.

– Земли твоего отца прекрасны, – сказал тогда принц Рейегар, стоя на том самом месте, где сейчас стоял Джон. И он, мальчишка, ответил ему: