Танец с драконами

Я верну свою жену назад. А ты, если хочешь вернуть Манса Налётчика, приди и возьми. Я посадил его в клетку, чтобы весь север убедился в твоём обмане. В клетке холодно, но я дал ему тёплый плащ из шкур шести шлюх, что пришли вместе с ним в Винтерфелл.

Я хочу свою жену назад. Я хочу королеву фальшивого короля. Я хочу его дочь и его красную ведьму. Я хочу принцессу одичалых.

Я хочу его маленького принца, дикаря-младенца. И я хочу своего Вонючку. Пришли их мне, бастард, и я не потревожу ни тебя, ни твоих чёрных ворон. Не отдашь – я вырежу твоё сердце, бастард, и съем».

И подпись:

«Рамси Болтон,

Законнорождённый правитель Винтерфелла».

– Сноу, – произнёс Тормунд Великанья Смерть. – Ты выглядишь так, будто из этой бумажки только что выкатилась голова твоего отца.

Джон Сноу ответил не сразу.

– Малли, проводи Клидаса обратно, в его покои. Ночь темна, и дорожки скользкие от снега. Атлас, ступай с ними. – Он передал Тормунду письмо. – Вот, прочти сам.

Одичалый с сомнением покосился на письмо и вернул его.

– Неприятно это говорить… но у Тормунда Громового Кулака были дела поинтересней, чем учиться заставлять бумагу разговаривать с собой. Она ведь никогда не говорит ничего хорошего, верно?

– Не часто, – признал Джон Сноу.

«Тёмные крылья, тёмные вести». Возможно, эти древние мудрые слова были правдивее, чем он думал.

– Оно от Рамси Сноу. Я прочитаю, что он написал.

Когда он закончил, Тормунд присвистнул.

– Хар. Паршиво, мать твою. Что там про Манса? Засунул в клетку, так? Как это возможно, если сотни людей видели, как твоя красная ведьма сожгла его?

«Это был Гремучая Рубашка, – едва не ответил Джон. – Это было колдовство. Чары, как она говорит».

– Мелисандра… Она сказала: посмотри на небо, – он положил письмо. – Ворон прилетел в бурю. Она видела его приближение.

«Когда найдёшь там ответы, пошли за мной».

– Может быть, всё это обман. – Тормунд потёр подбородок. – Будь у меня хорошее гусиное перо и склянка мейстерских чернил, я мог бы написать, что член у меня длиной и толщиной с руку, но правдой это бы не стало.

– У него Светозарный. Он говорит о головах на стенах Винтерфелла. Он знает о копьеносицах и об их числе.

«Он знает о Мансе Налётчике».

– Нет. Там правда.

– Не скажу, что ты ошибаешься. Что собираешься делать, ворона?

Джон согнул пальцы правой руки. «Ночной Дозор не принимает ничью сторону». Он стиснул кулак и снова разжал. «То, что ты предлагаешь, не что иное, как измена». Он подумал о Роббе, о снежинках, тающих у того в волосах. «Убей мальчишку и пусть родится мужчина». Он подумал о Бране, который как обезьянка взбирался на стену башни. О беззвучном смехе Рикона. О расчёсывающей мех Леди и напевающей Сансе. «Ничего ты не знаешь, Джон Сноу». Он подумал об Арье, о её волосах, спутанных, словно птичье гнездо. «Я дал ему тёплый плащ из шкур шести шлюх, что пришли вместе с ним в Винтерфелл… Я хочу свою жену назад… Я хочу свою жену назад… Я хочу свою жену назад»…

– Я думаю, нам лучше изменить план, – сказал Джон Сноу.

Они проговорили почти два часа.

Со сменой караула на место Фалка и Мали у дверей арсенала заступили Конь и Рори.

– За мной, – приказал им Джон, когда время пришло.

Призрак попытался было последовать за ними, но Джон схватил его за загривок и затолкал назад. Среди собравшихся в Щитовом Чертоге может оказаться Боррок. Меньше всего ему сейчас нужно, чтобы его волк набросился на вепря этого оборотня.

Щитовой Чертог был одним из старейших в Чёрном Замке: длинный, насквозь продуваемый пиршественный зал из тёмного камня, чьи дубовые стропила за века почернели от дыма. В те времена, когда Ночной Дозор был куда более многочисленным, стены были завешены рядами ярко раскрашенных деревянных щитов. Тогда, как и сейчас, обычай требовал от надевшего чёрное рыцаря сменить прежний герб на угольный цвет братства. Ставшие ненужными щиты собирали в Щитовом Чертоге.