Танец с драконами. Книга 1. Грёзы и пыль

— Пожаловал бы, кабы мог ему доверять. — Джон больше не улыбался. — Боюсь, что Сигорн винит меня в смерти отца. Притом он воспитан, чтобы приказывать, — подчинение не его стезя. Не путай теннов с вольным народом. Магнар на старом языке значит «лорд», но Стиру они поклонялись скорее как богу, и сын его из того же теста. Я не требую, чтобы люди становились передо мной на колени, но подчиняться они должны.

— Так-то оно так, милорд, но что-то с ним делать надо — как бы хлопот не вышло.

«Хлопоты — удел лорда-командующего», — мог бы ответить Джон. Поездка в Кротовый городок их только прибавила, и женщины из них самая меньшая. Халлек оправдал его наихудшие ожидания, а среди черных братьев есть лютые ненавистники одичалых. Кто-то из людей Халлека уже отсек ухо одному из строителей, и это, можно не сомневаться, еще цветочки. Надо поскорее наладить братца Хармы в Глубокое Озеро или Соболий, но оба эти замка совершенно непригодны для проживания, а Отелл Ярвик со своими строителями до сих пор занят в Твердыне Ночи. Джон порой думал, что напрасно не дал Станнису увести с собой одичалых — пусть бы их там перебили всех до последнего. «Ничего я не знаю, Игритт, — мысленно каялся он. — Возможно, и не научусь никогда».

До рощи осталось полмили. Сугробы розовели под косыми солнечными лучами. Всадники пересекли замерзший ручей между двумя обледенелыми скалами и двинулись на северо-восток по звериной тропе. Порывистый ветер кидал снег в глаза. Джон поднял капюшон, закрыл рот и нос шарфом.

— Теперь уж недалеко, — сказал он, но отклика не было.

Тома-Ячменя он почуял до того, как увидел. Может, не он почуял, а Призрак? Последнее время он даже наяву чувствовал свою неразрывную связь с лютоволком. Сначала из леса, отряхиваясь, выскочил именно он, потом показался Том.

— Одичалые в роще, — тихо доложил он.

Джон жестом остановил отряд.

— Сколько их?

— Я насчитал девять. Караулов нет. Некоторые не то мертвые, не то спят, большинство вроде бы женщины, один ребенок, великан тоже есть. Костер развели, дым так и валит. Дурачье.

Девять. Их в отряде семнадцать, но четверо совсем зеленые, и великана ни одного.

Поворачивать обратно к Стене Джон, однако, не собирался. Живых можно будет забрать с собой… да и мертвые пригодятся.

— Дальше пойдем пешком, — сказал Джон, спрыгнув с коня. Снег был ему по щиколотку. — Рори и Пейт останутся с лошадьми. — Он мог бы поручить это рекрутам, но надо же мальчишкам когда-нибудь себя испытать. — Построимся полумесяцем, чтобы накрыть их с трех сторон сразу. Правого и левого не теряйте из виду, чтобы промежутки не расширять. Снег нам на руку: если застанем их врасплох, можем обойтись малой кровью.

Лес на западе поглотил последний краешек солнца. Розовые сугробы опять побелели и начинали синеть. На сером, как много раз стиранный черный плащ, небе проглянули первые звезды.

Маячившее впереди белое дерево с темно-красными листьями могло быть только чардревом. Джон, вынув Длинный Коготь из ножен, кивнул Атласу справа и Коню слева. Они передали этот знак по цепи, и все бесшумно ринулись в рощу, взрывая ногами снег. Призрак белой тенью бежал рядом с Джоном.

Вокруг поляны росло девять чардрев, примерно того же возраста и той же величины. Ни один из вырезанных на их стволах ликов не походил на другой. Одни улыбались, другие кричали, разверзнув рты. Глаза казались в сумерках черными, но Джон знал, что днем они красные, как у Призрака.

Костер посреди поляны едва тлел и сильно дымил, но даже в нем было больше жизни, чем в столпившихся у огня одичалых. Ребенок при виде Джона — больше никто вторжения не заметил — поднял крик и стал дергать за рваный плащ своей матери. Поздно: черные воины уже вышли из-за белых деревьев, и в их черных перчатках сверкала сталь.

Спавший у огня великан спохватился последним. Разбуженный детским криком, хрустом снега под черными сапогами или чьим-то испуганным «ах», он заворочался, будто оживший валун, сел, протер глаза — и увидел перед собой Железного Эммета с мечом. Тогда он взревел, вскочил и поднял свою дубину.

Призрак оскалился, а Джон, схватив его за шкирку, сказал:

— Мы не хотим проливать кровь. — Великана свалить можно, но это повлечет за собой многие жертвы. Одичалые непременно ввяжутся в бой и погибнут, прихватив с собой кого-то из его братьев. — Это священное место. Сдавайтесь, и мы…

От нового рева содрогнулась уцелевшая на деревьях листва. Великан грохнул по земле дубовой шестифутовой палицей с увесистым камнем в набалдашнике. Несколько одичалых тоже взялись за оружие, и тут с другого конца рощи подал голос Кожаный. По гортанным звукам и напевности Джон узнал старый язык.

Кожаный говорил долго. Великан в ответ пробурчал нечто совершенно неразборчивое, на слух Джона, но Кожаный показал на деревья и что-то добавил. Великан скрипнул зубами и бросил дубину.

— Всё, — сказал Кожаный, — драки не будет.

— Молодец! — восхитился Джон. — Что ты ему сказал?

— Что это и наши боги. Что мы пришли помолиться.

— Этим самым мы и займемся сейчас. Спрячьте клинки, сегодня ночью кровь не прольется.