Танец с драконами. Книга 1. Грёзы и пыль

— Это не простой туман, Хугор Хилл, — сказала Изилла. — Он пахнет колдовством — будь у тебя нос, сам бы учуял. Здесь погибло много плоскодонок, пиратских лодок и даже больших галей. Люди блуждают в тумане, пока не сходят с ума или не умирают голодной смертью. Неупокоенные духи витают здесь в воздухе и таятся под водой.

— Вон один, — показал Тирион. Из воды появились кончики чьих-то пальцев. Лодка прошла мимо, но карлик, оглянувшись, увидел в глубине всю огромную руку и очертания бледного лица. Ему, несмотря на шутки, было не по себе: эти места в самом деле пахли отчаянием и смертью. Изилла права. В тумане есть что-то противоестественное, и с водой тоже нечисто, и с воздухом. Неудивительно, что каменные люди все сумасшедшие.

— Негоже смеяться, — упрекнула Изилла. — Шепчущие ненавидят все живое и теплое — так и норовят новые души к себе забрать.

— Вряд ли у них найдется саван, чтоб был мне впору. — Тирион поворошил угли.

— Каменных людей донимает не столько ненависть, сколько голод, — пробубнил Хелдон Полумейстер из-под желтого шарфа, которым замотал себе нос и рот. — В этих туманах ничего съедобного не может произрасти. Волантинские триархи трижды в год отправляют сюда галею с провизией, но посланцы милосердия часто запаздывают и порой привозят больше ртов, чем еды.

— А как же рыба? — спросил молодой Грифф.

— Я бы не стала есть ничего, что здесь выловлено, — сказала Изилла.

— Вдыхать этот туман тоже незачем, — сказал Хелдон. — Он весь напитан проклятием Гаррина.

Не вдыхать туман возможно только не дыша вовсе.

— Проклятие Гаррина — это серая хворь, ничего более, — сказал Тирион. Оно часто постигает детей, особенно в сыром и холодном климате. Кожа каменеет и трескается, хотя Тирион читал, что это можно вылечить лимоном, горчичными припарками и обжигающе-горячими ваннами (по мнению мейстеров), а также постом и молитвой (по словам септонов). При успешном лечении маленькие больные не умирают, но остаются обезображенными. Мейстеры и септоны согласны в том, что к детям, помеченным серой хворью, она больше никогда не пристанет — как и родственная ей серая чума, от которой спасения вовсе нет. — Да и в той повинна сырость, как говорят. Дурные миазмы, а не проклятие.

— Завоеватели тоже в него не верили, Хугор Хилл, — не унималась Изилла. — Волантинцы с валирийцами повесили Гаррина в золотой клетке и смеялись, когда он взывал к своему отцу. Но в ночи Ройн поднялся и захлестнул их. Те, кто повелевал огнем, посейчас остаются там, под водой. Их холодное дыхание вызывает туманы, а сердца их и плоть обратились в камень.

Тирион почесал свербящий остаток носа. Старуха, может, и права — это место дурное. Будто снова стоишь в нужнике и смотришь, как умирает отец. Нетрудно сойти с ума или окаменеть, оставаясь в этом сером супе до конца дней своих.

Молодой Грифф не разделял его настроения.

— Пусть только тронут, мы им покажем, из чего сделаны.

— Мы сделаны из плоти и крови, по образу Отца с Матерью, — прошептала Лемора. — Не похваляйся, прошу тебя. Гордыня — тягчайший грех. Каменные люди тоже гордились, а Лорд-Покойник был самым гордым из всех.

Тирион раскраснелся от горящих углей.

— Так он вправду есть, Лорд-Покойник? Это не сказка?

— Лорд-Покойник повелевает туманами со времен Гаррина, — сказал Яндри. — Кое-кто говорит, будто он и есть Гаррин, восставший из водной могилы.

— Мертвые не встают из могил, — заспорил Хелдон, — и никто не живет тысячу лет. Их не меньше двадцати, лордов-покойников — когда один умирает, его заменяет другой. Нынешний — это корсар с островов Василиска, полагающий, что на Ройне можно нажиться лучше, чем в Летнем море.

— Я тоже слышал о нем, — сказал Утка, — но другая история мне нравится больше. Он в отличие от прочих каменных был настоящей статуей, но из тумана вышла серая женщина и коснулась его губ холодным как лед поцелуем.

— Хватит. Заткнитесь все, — резко бросил Грифф.

— Что там? — затаила дыхание септа.

— Где? — Тирион ни зги не видел в тумане.

— Движется что-то. Рябь на реке.

— Да черепаха это, — весело заявил принц. — Большой костохряст. — Он выбросил вперед шест и оттолкнулся от зеленого обелиска.

Из тумана возник затонувший храм. Яндри и Утка налегли на шесты и медленно прошли на корму. Мраморная лестница, вырастая из ила, уходила, закручиваясь, в пустой воздух. За ней смутно виднелись поваленные шпили, безголовые статуи, деревья с корнями длиннее лодки.

— Он был самым богатым и красивым на всей реке, — сказал Яндри. — Кройян, праздничный город.

Слишком богатым, слишком красивым. Драконов искушать неразумно. Затопленный город окружал их со всех сторон. Бледные кожистые крылья взмахнули в тумане, но всю фигуру карлик не разглядел.

Вскоре они увидели чей-то другой огонь.

— Эй, на лодке, — донеслось оттуда, — кто будете?

— «Робкая дева», — откликнулся Яндри, — а вы?

— «Зимородок». Вверх или вниз?

— Вниз. Шкуры, мед, эль и свечное сало.

— А мы вверх. Ножи, иголки, кружева, полотно, вино с пряностями.

— Что слышно в старом Волантисе?

— Война будет.

— Где? — крикнул Грифф. — Когда?