Танец с огнем

– В Японии, наверное, – сказала Люша, о чем-то напряженно размышляя. – Мне Арайя рассказывал когда-то… Японцы все вместе собираются и смотрят, как вишня цветет, сакура по-ихнему… Праздник у них такой…

– Блажные люди, – вздохнула Марыся.

– Качели под деревьями, качели под деревьями… – пробормотала между тем Люша. – Где и что? Ведь было же что-то… Кстати, Арабажин говорил, что после Лопахиных все будет принадлежать пролетариату… Сады, имения, заводы…

– И трактиры, что ли? – недоверчиво спросила Марыся.

– Наверное, так, – неуверенно сказала Люша. – А может, их вовсе не будет?

– Не, жрать людям завсегда надо, какой бы там пролетариат не был, – твердо возразила Марыся. – Так что заводы там или сады – пускай, но трактир «У Марыси» мой будет. Так своим дуракам – Арайе этому и врачу, и передай… Вот, кстати, муж мне твой, наоборот, нравился – хозяйственный мужчина, и серьезный, и собой ничего. Жалко, что так быстро сбежал от тебя…

– Мне не жалко, – беспечно ухмыльнулась Люша. – Но тебе, Марыся, спасибо большое.

– За что ж? – удивилась Марыся.

– Ты для меня единственное пока доказательство того, что человек может быть доволен тем, что в жизни имеет. Если б не ты, я б вовсе не знала, что про человеческие стремления и думать…

Маруся неопределенно фыркнула. Как часто бывало и в детстве, она не поняла: хвалу или хулу она только что услышала от подруги.

* * *

– Бегство из РСДРП колеблющихся мелкобуржуазных элементов является ее чисткой. Партия освобождается от неустойчивых, от попутчиков, – сказал докладчик и резким рубящим жестом показал, как партия это делает.

– Да скажи ты прямо: после 1906 года интеллигенция просто массово бежит из партии! – строго определил знакомый голос позади Январева.

– Ну и бес с ними! Без них справимся, – ответил окающий приволжский говорок.

Январев поерзал на жестком стуле и решил не оборачиваться. В ямке под затылком отчетливо чесалось. Потом начало печь. Поколебавшись еще, Январев обернулся. Товарищ Кронин, бывший рабочий ткацкой мануфактуры, а нынче профессиональный революционер, смотрел вовсе не на него и говорил с товарищем, конечно же, не о нем.

Приезжий представитель русского бюро ЦК докладывал о подготовке к конференции РСДРП. Назревших вопросов было более, чем достаточно. Январеву казалось, что докладчик несколько преувеличивает значение борьбы с «ликвидаторами» (группа «ликвидаторов» – сторонники полного перехода РСДРП на легальное положение, – прим. авт) и других фракционных дел. Пусть каждая группа трудится в пределах своих взглядов, ведь любая деятельность, от доклада в «обществе трезвости» до работы семи товарищей в составе «черной» (Третья Государственная Дума (ноябрь 1907 – июнь 1912) формировалась на основе нового избирательного закона, значительно ограничившего права малоимущих слоев населения, соответственно, партиям – противницам революционных преобразований в ней принадлежало абсолютное большинство. За что и была прозвана Л. Д. Троцким и В. И. Лениным «черной» – прим. авт.), третьей Думы – все идет на пользу просвещения народа, а стало быть, и делу революции.

– Всякий кризис одних надламывает, других закаляет, – продолжал между тем докладчик. – Тяжелый кризис годов реакции закалил большевистские партийные организации. Выросли новые кадры передовых рабочих, на плечи которых легла вся тяжесть партийной работы на местах. Преследуемые полицейскими ищейками, большевики продолжают воспитывать, организовывать и сплачивать пролетариат. Надо неустанно разъяснять крестьянам, что нет иного выхода из нужды и нищеты, кроме борьбы вместе с рабочим классом и под его руководством за свержение царизма. В суровой школе подполья, в огне революции, в дни поражения, в боях с царизмом и буржуазией, в схватках с многочисленными противниками формируются замечательные качества большевика, несгибаемого и мужественного борца за интересы трудящихся. «Нас недаром прозвали твердокаменными», – говорил мне перед отъездом Владимир Ильич Ленин. И я с ним с ним совершенно согласен!

Уже состоялись областные партийные конференции в Центрально-промышленном районе, в Поволжье и на Урале, а также конференции местных партийных организаций в Петербурге, Москве, Иваново-Вознесенске, Нижнем Новгороде и в других городах…

Январев почувствовал, что засыпает (два ночных дежурства подряд!), встряхнул головой и крепче стиснул обеими руками листки своего собственного сообщения о выступлении рабочей группы на съезде фабрично-заводских рабочих. Прищурившись в полутьме, еще раз просмотрел текст. «…присутствовали товарищи, представлявшие профсоюзы Петербурга, Москвы, Центрально-промышленного района, Украины и Закавказья… На конкретных фактах большевики раскрывали непримиримость интересов пролетариата и капиталистов…»