Танец с огнем

Выступление на съезде несомненно прошло успешно, докладчикам удалось показать социальные корни многих распространенных инфекционных болезней, сифилиса и других венерических заболеваний, вскрыть провокационную политику царского правительства в области рабочего здравоохранения, поговорить о все нарастающей доле женского и детского труда на московских производствах и влиянии этого на здоровье следующего поколения… Сразу после выступления фракции съезд закрыли.

Но никого не арестовали, и печать отреагировала вполне взвешенно и умеренно. Сам Январев считал это удачей, хотя некоторые товарищи придерживались прямо противоположной точки зрения: чем больше шума, тем лучше – считали они, и приводили в пример рабочую группу, которая на антиалкогольном съезде сумела провести несколько своих резолюций, приведших в бешенство царское правительство. Это «не съезд борьбы с пьянством, а съезд борьбы с правительством», – вопила реакционная печать. Почти всех рабочих-делегатов арестовали. В связи с этим думская фракция получила возможность немедленно внести запрос, разоблачая действия царских властей.

В принципе, Январеву нравилась легальные формы политической работы. Но при этом он вполне разделял взгляды зарубежного лидера большевиков Владимира Ульянова-Ленина, который считал необходимым сочетать легальную работу с нелегальной. Январев и сам понимал, что, как ни крути, но в нынешних условиях в центре всей партийной работы находятся именно нелегальные организации, придающие истинно революционное направление деятельности большевиков. То, что в легальных учреждениях представители партии не могли сказать прямо, нелегальные партийные организации говорили в своих листовках, на подпольных собраниях, в беседах с рабочими, подводя их к выводу о необходимости сплочения в организованную силу и революционного свержения царизма.

Январев потряс головой еще раз, ему показалось, что он уже и думает так же, как пишет в прокламациях. От этого почему-то сделалось неприятно.

После окончания основного сообщения докладчику долго задавали вопросы о позиции «впередовцев» и возможности объединения большевиков с «меньшевиками-партийцами», (После революции 1905 г. обе фракции РСДРП – «большевиков» и «меньшевиков» переживали период раскола и брожения. Часть большевиков, во главе с А. А. Богдановым, объединявшаяся вокруг газеты «Вперед», обвиняла сторонников В. И. Ленина в отказе от революционных методов борьбы и переходе на реформистские позиции. С другой стороны, из тяготевшей к ликвидаторству фракции меньшевиков выделилась группа «меньшевиков-партийцев», которая выступала за сохранение нелегальной работы и на этой почве сблизилась с большевиками. – прим. авт.) во главе которых стоял многими уважаемый Плеханов.

Январев отмалчивался, раздумывая об упомянутой докладчиком «твердокаменности», как о вроде бы необходимом для настоящего большевика качестве. Никакой «твердокаменности» в большевике Январеве не виделось даже на горизонте. Немного попереживав по этому поводу, он успокоил себя тем, что любые идеологии просто семантически обязаны ориентироваться на идеалы, а в реальности все и всегда выглядит несколько по-другому.

После окончания обсуждения пили чай с баранками, а потом молодая близорукая женщина в синем платье докладывала о деятельности рабочей группы на съезде народных университетов. Ни одной резолюции принять не удалось, но в целом делегатки вполне открыто говорили о необходимости освободить просвещение от полицейской опеки и добивалась права рабочих организаций самим определять программу занятий и состав лекторов.

Женщина-докладчица показалась Январеву знакомой, и еще до того, как ее представили товарищам (она оказалась слушательницей физико-математического цикла на курсах Герье), он откуда-то помнил, что ее зовут Надеждой.

После окончания доклада, Январев, умученный собственным любопытством, не выдержал и подошел к женщине.

– Простите…

– Боже мой, Январев! – быстро воскликнула она и внезапно мимолетно обняла мужчину. Клетчатый плед крыльями взметнулся за спиной, коротко стриженные русые волосы пощекотали щеку и шею. – Вы все-таки живы! Я рада очень! Можете не верить, но я часто вас вспоминала…

В эту же секунду Январев вспомнил девушку по имени Надежда. В дни московского декабрьского восстания, в лаборатории Прохоровской фабрики они трое – Камарич, Надежда и сам Январев – вместе изготовляли бомбы-македонки для нужд боевой дружины.

Следом за прозрением Январев почувствовал некоторую неловкость: девушка думала и волновалась о его судьбе, сам же он с тех пор ни разу о ней не вспоминал. По-видимому, противоречивый образ Лешки-Люши-Любовь Николаевны, также изначально связанный с баррикадами, заслонил в его сознании образы всех других девушек времен Красной Пресни.

Не зная о чем говорить, они сразу заговорили о партийных делах.