Танец с зеркалом

– О, госпожа графиня! Какая честь! – проговорил он, рисуясь, и отвесил поклон чуть не до земли. – Мадам и месье, разрешите представить! Дарья Кирилловна Воронцова, дочь генерал-губернатора Армении, умница, красавица, глаза… зеленые, коса русая, фамилию вскорости сменит на мою. Женюсь!

Он картинно пожал плечами и шаркнул ногой.

Дашенька покраснела, крепко прижав к себе портфель. Мальчик между тем вытянулся в струнку и по-военному отчеканил:

– Граф Александр Орлов к вашим услугам!

В этот момент в класс вместе со звонком, шурша длинными юбками, вплыла остроносая учительница.

– Почему вы не на своем месте, граф? – нахмурилась она. Орлов побежал к парте. – Здравствуйте, дамы и господа!

Девочки присели, мальчики ответили дружными кивками.

– Мадемуазель Воронцова? Садитесь пока… ну хотя бы вот сюда!

Столы в классе были расставлены в шахматном порядке, углами друг к другу: по четыре справа и слева и один в середине, перед столом учительницы. За него и предлагалось сесть Дашеньке.

– Итак, литература. В последний день занятий мы писали сочинение на свободную тему. Мадемуазель Ананьева, ваше сочинение – верх минимализма. Вынуждена поставить вам шесть баллов. Аракчеев – неплохо, но не стоит увлекаться деепричастными оборотами. Восемь баллов. Вяземский, встаньте, пожалуйста.

Из-за последней парты у окна поднялся невысокий мальчик. Он смотрел на учительницу так, словно она собиралась сказать нечто смешное. Заметив взгляд Дашеньки, мальчик кивнул ей, будто соучастнице по какой-то шкоде. Девочка тут же отвернулась – еще чего не хватало!

– Князь Вяземский, вы окончили шесть с половиной классов старейшего российского лицея. Я ожидала от вас лучшего знания основ русского языка. Как вы могли написать слово «шиш» с мягким знаком? Уже не говорю о допустимости просторечий в художественном тексте!

– Тамара Владимировна, я вынужден вас огорчить, – с сожалением произнес Вяземский. – В моем случае «шишь» – существительное женского рода и не является просторечием.

– Поясните, Павел? – заинтересовалась учительница.

– Ну разве вы не знаете? Шишь – это африканская мышь. Мы по зоологии проходили. Очень злая.

Тамара Владимировна клюнула длинным носом в тетрадь Вяземского, вчитываясь в контекст. Видимо, африканская мышь по смыслу подходила. Учительница на мгновение задумалась, а потом побледнела, осознав, что над ней издеваются.

– Александр Орлов! Вы знаете о таком животном, как «шишь»?

– К несчастию моему, нет, – вскочил граф. – Я уверен, что князь Вяземский, обладающий великолепной фантазией, просто выдумал его.

– Вяземский, садитесь, три! – прошипела Тамара Владимировна, доставая следующую тетрадь. – Дашков, великолепный язык, потрясающая образность. Одиннадцать баллов.

Дашенька следила за взглядом учительницы, выставляющей оценки. К ее удивлению, сидящие слева получали оценки ниже, чем сидящие справа, хотя это могло быть и случайностью.

– Орлов. Ну, что я могу сказать? За один урок вы не просто написали сочинение, но сделали это в стихах. Великолепно! Высший балл! Двенадцать!

Послышались хлопки. Дашенька с недоумением обнаружила, что аплодируют только сидящие справа. Левая сторона класса молчала и вообще по большей части занималась своими делами – кто-то рисовал, кто-то тихо переговаривался.

Вывод напрашивался сам собой. Справа – успевающие, слева – неудачники. С одной стороны, Даше не хотелось попасть в число аутсайдеров, с другой – сидеть неподалеку от графа Орлова она тоже не стремилась.

После сочинений Тамара Владимировна перешла к теме урока – роману «Война и мир» графа Льва Николаевича Толстого. Его ученики должны были прочитать на каникулах.

Дашенька сразу поняла, что учительница от графа Толстого не в восторге. Безбожный вольнодумец вошел в русскую литературу так, что изъять его оттуда оказалось невозможно, но люди высшего света сочинения Толстого не любили, считая его чтивом для мещан.

После звонка Дашенька сразу за учительницей вышла из класса, рядом тут же оказался Орлов.

– Что, не понравилась литераторша наша?

Он вальяжно оперся плечом на торец открытой двери, искоса глядя на Дашеньку. Только сейчас она рассмотрела на лацкане его пиджака значок с портретом Дениса Давыдова.

– В Эривани, на мой взгляд, русскую литературу преподают лучше, – спокойно ответила девочка.

– Лучше, чем Тома Берг? Величайшая современная поэтесса? – издевательски поинтересовался мальчик.

Дашенька пораженно вскинула на него глаза. В голове не укладывалось, что эта блеклая, усталая женщина может быть той самой Тамарой Берг, чьи стихи о любви Даша тайком выписывала в тетрадь.

– В нашем лицее, – высокомерно отчеканил Орлов, – только лучшие…

Но что или кто лучшие в лицее, так и осталось загадкой, поскольку, не договорив, Александр Орлов пошатнулся и едва не упал.

Причиной этого конфуза оказался Павел Вяземский, закрывший дверь.

– Последний ученик, выходящий из пустого класса, обязан закрыть дверь, – словно извиняясь, мягко сказал мальчик. – Это есть в «Обязанностях лицеиста».

И, убедившись, что Орлов на него не смотрит, подмигнул Дашеньке.