Танец семи вуалей

– Полагаю, да. Здесь во Франции она была счастлива…

Самойлович движением фокусника выхватил из-за пазухи мешочек наподобие кисета.

– Держи.

– Я не курю… – покачал головой Оленин.

– Фу-ты! Держи, говорю! – рассердился приятель. – Стал бы я тебе табак предлагать!

– А что это?

– Память об Иде…

– Ты видел ее перед отъездом?

– Не успел. Она в спешке покидала свой дом. Почти все оставила… Я нашел это случайно. В ее спальне. Ида обожает тайники!

Самойлович поведал графу печальную историю. Француз, который проектировал внутреннюю отделку особняка мадам Рубинштейн, проиграл ему в карты баснословные деньги. Умолял об отсрочке, чуть ли не на коленях ползал.

– И ты потребовал, чтобы взамен долга он раскрыл тебе тайники Иды? – догадался Оленин. – Ты чудовище! Как ты мог? Это подлость! Злодейство! – Не большее, чем убивать беззащитных служанок… – захихикал Самойлович.

– Довольно! – рассвирепел граф. – Я сыт по горло твоими намеками. Ты нарочно дразнишь меня?

– Вот таким ты мне больше нравишься. А то распустил слюни…

– Ты обокрал Иду! Воспользовался случаем!

– Особняк все равно сгорел. То, что не разграбили оккупанты, погибло бы в огне, – без тени смущения возразил Самойлович. – Раз ты такой порядочный… твоя воля. Я оставлю талисман себе. Прощай, граф! Не поминай лихом…

– Постой! Да погоди же… Ну, прости меня. Я погорячился.

– Стало быть, берешь?

Оленин робко протянул руку с изуродованными подагрой пальцами. Они мелко дрожали.

– Я передумал, – заявил Самойлович, пряча мешочек. – Ты недостоин такого подарка. К тому же вещица ворованная, как ты изволил выразиться…

Оленин оторопело уставился на него.

– Хочешь и меня принудить ползать на коленях?

– Экий ты нескладный, братец! То ругаешься, то чуть не плачешь. Ладно уж, – сжалился отставной офицер. – Бери! Помни мою доброту. Авось встретимся! Ты мне должен будешь.

И он положил кисет из малинового бархата на испачканную ладонь графа…

Глава 28

Москва. Наше время

Не дождавшись возвращения доктора, Сима пришла в полное смятение. Телефон Лаврова не отвечал. Каждый раз женский голос вежливо сообщал, что «связь с абонентом отсутствует». Мобильник Оленина мелодично откликался из его запертого кабинета. Юрий Павлович попросту забыл о нем впопыхах.

Сима извинялась перед пациентками, придумывая оправдания.

– Его срочно вызвали в министерство, – сообщала она рассерженным дамам. – Нельзя было отказать. Там какое-то важное совещание.

К вечеру, когда рабочее время истекло, а доктор так и не появился, она не выдержала и позвонила Карташину. К кому еще она могла обратиться? Молодой человек охотно согласился приехать.

Сима поставила офис на сигнализацию, закрыла и вышла на улицу. Было уже темно. Дул ветер, пахнущий сыростью и выхлопными газами. Машина Карташина притормозила у тротуара, дверца распахнулась.

– Садись. Что случилось? – испугался он, увидев ее заплаканное лицо.

– Юрий Павлович…

– Он тебя уволил?

Она мотнула головой и всхлипнула.

– Он… пропал.

– Как это? – опешил Олег. – Куда пропал?

– Ушел… и не вернулся. У него возникло «окно»… свободный сеанс. Пациентка заболела, и он решил пройтись. Или отлучиться по делам.

– Ну?