Танец семи вуалей

О, как он устал от бесконечного потока мыслей! Где же благословенная нирвана?.. Безмятежность и отдохновение от суеты сует?..

Сесть и заняться медитацией, что ли? Время поджимает. Он наскоро вытерся, глядя в зеркало на следы побоев. Вот они, отметины конфликта, столкновения интересов. Синим по белому…

Если бы его хотели убить, убили бы – этим заключением доктор утешал себя. Его запугивают. Кто-то заинтересован в том, чтобы унизить его, внушить страх и заставить паниковать. Этот кто-то сделал ход…

Теперь очередь Оленина. От того, как он поведет себя, зависит следующий ход противника. А от чего зависит исход партии?

– Прекрати философствовать! – сказал он своему отражению.

На лице тоже остались отметины. Оленин пожалел, что выбросил тональный крем бывшей любовницы. Сейчас бы пригодился. Сколько крем простоял на полочке в ванной? Около полугода…

– Примерно столько у тебя не было женщины, – сказал Оленин отражению. – С тех пор, как появилась Айгюль… и ты заслушался ее эротическими сказками… Шехерезада, блин!

С появлением «пери» Оленина перестали возбуждать молоденькие субтильные красотки с синеватой кожей и выступающими ребрами. Может, у него гормональный спад? Или ему наскучили пресные ласки неопытных девчонок? У них на уме – одно и то же, даже в постели: меркантильные расчеты и желание обрести статус законной супруги. Будь он без гроша, вряд ли хоть одна из юных хищниц согласилась бы скрасить его досуг.

Профессия Оленина выхолостила само понятие любви как таковой. Те исповеди, которые он выслушивал, утвердили его во мнении, что любовь – клубок извращений, замешанный на плотской страсти и болезненных фантазиях индивидуума. От содержания последних зависит выражение этой самой любви, от фанатичного поклонения до лютой ненависти. Браки, основанные на общем интересе, крепче и долговечнее «любовных» союзов. Любовь, словно Саломея на пиру у Ирода – завораживает, обольщает и требует жертвы. Она совершенна в своей одержимости к самоуничтожению, где оба основных инстинкта сливаются в общем оргазме…

С этими мыслями Оленин вызвал такси, оделся, положил в карман газовый баллончик и вышел из квартиры. На резиновом коврике у двери валялся сложенный листок. Записка? Но от кого?

Он оглянулся, – не наблюдает ли кто-нибудь за его действиями, – и с опаской поддел записку ногой. Листок как листок… Решившись, он поднял записку и развернул. В голову ударила кровь, по спине прокатился озноб. Красные, жирно выведенные буквы, словно плевок в физиономию: «Сдохни!»

– О, черт…

Наверняка соседи полюбопытствовали, что за записка торчит в его дверях. Прочитали и бросили… или сама выпала, когда он открывал. «Сдохни!» Грубо, зато без обиняков.

– Вот вам! – Оленин скрутил кукиш и показал неведомому врагу. – Сдохни! Ишь чего захотели…

Кипя от негодования, он вызвал лифт и, стараясь успокоиться, поехал вниз. В парадном пахло табачным дымом и пылью. Давно пора оборудовать проходную и нанять консьержа. Кто угодно, любой хулиган или воришка может зайти с улицы и напакостить. Намусорить, набросать бутылок… оставить оскорбительную записку. Хорошо, на двери не написали несмываемой краской. Пришлось бы менять…

Кодовый замок хулиганью не помеха. Нужен консьерж, как в приличных домах. Оленин не раз предлагал жильцам принять необходимые меры, но те слушали, кивали и отмалчивались. Соседка напротив возмутилась дороговизной проекта. Она-де живет на пенсию, ей не до излишеств. Оленин пообещал, что внесет за нее деньги. Но не может же он платить за всех пенсионеров?

С тяжелым сердцем он вышел во двор. Желтое такси уже ожидало его. Только усевшись рядом с водителем, доктор заметил, что продолжает сжимать в руке злополучный листок…

* * *

Сима не узнала Юрия Павловича. Осунулся, щеки запали, под глазами синяки. Еще бы… попасть в катастрофу – не сахар.

– Вы в больницу обращались? – не удержалась она. – Рентген делали? У вас голова разбита…

– Пустяки. Уже заживает.

Оленин ни слова не проронил о заграничном симпозиуме, о проблемах психиатрии, которые там обсуждались. Спросил только, нет ли для него сообщений. Небрежно так, вскользь…

Он подумал, что злоумышленник мог оставить записку не только в его дверях, но и в офисе. Это было бы совсем неприятно.

Сима вспыхнула, залилась краской до корней волос. – Есть…

– Что? – вскинулся Оленин. – Давай сюда!

– Пациентка вам кое-что передала…

Сима достала из выдвижного ящика диск со «стриптизом» и протянула доктору. Тот занервничал, покрылся испариной.

– Что это?

– Не знаю… – соврала девушка, чувствуя угрызения совести.

– Кто принес?

– Айгюль.

– Ладно, давай…

Он продолжал стоять, не понимая, как быть со штуковиной, которую дала ему ассистентка.

– Это диск, – пояснила она. – Компьютерный.

Синяки и ссадины на лице Оленина выступили ярче.

– Надо за пудрой сбегать, – вырвалось у Симы. – И за тональным кремом. До первого сеанса еще полчаса… я успею.

– За пудрой?..

– Н-ну да, – смутилась девушка. – Я вам с-синяки загримирую… А то мало ли что подумают.

От волнения она начала заикаться.

Оленин, ощущая, как диск жжет ему руку, поспешил скрыться в своем кабинете.