Танец смерти

Как можно осторожней Адель открыла глаза и увидела перед собой белый потолок. Девушка часто заморгала, привыкая к приглушённому свету, что лился откуда-то сверху и осмотрелась. Она лежала в больничной палате, что была хорошо обустроена: телевизор, кондиционер, тумбочки, горшки с комнатными цветами и даже несколько картин, весящих прямо напротив кровати. Если бы не капельница и едва уловимый запах медикаментов, Адель непременно подумала, что находится в чужой квартире.

Медленно повернув голову к окну, за которым виднелось черное ночное небо, танцовщица увидела на небольшой тумбочке вазу с огромным букетом белых роз. Они были изумительными и пахли до того чудесно, что голова даже немного кружилась. Букет был свежим и на нежных лепестках еще мерцали, как маленькие драгоценные камни, капельки росы.

Адель смотрела на букет и никак не могла понять, кто его сюда мог поставить. Очевидно же, что медсестра. А кто же его принес? Девушка пыталась решить эту задачу, но ничего не получилось. Мозг еще отказывался работать в привычном режиме, от чего реакция на окружающую обстановку пока что была запоздалой.

Адель продолжала смотреть на розы, пропуская через себя их хрупкую и еще не увядшую красоту. Но постепенно воспоминания стали возвращаться, омрачая собой такой светлый момент совершенного покоя и расслабленности. Сначала они вспыхивали какими-то неясными яркими картинками, в которых мелькало мерзкое лицо. Но затем эти обрывки, точно пазл начали превращаться в одну цельную картину. Нападение. Нож. Кровь. Полицейский. Жаль, что иллюзия мимолетного покоя оказалась такой неустойчивой.

На Адель напал какой-то незнакомый мужчина. Он был на машине, следил за ней, а потом подкараулил в темном переулке. Нервная дрожь прошлась вдоль позвоночника и пропала в том месте, где находилась эта проклятая болезненная точка. Танцовщица никак не могла поверить, что осталась жива после пережитого ужаса. Не зря она ходила на тренировки. Вечная боязнь, что однажды Адель может попасть в подобную ситуацию, с лихвой оправдала себя.

Девушка попыталась отгородиться от гнетущих мыслей, пока это было еще возможно. Сейчас ей не хотелось копаться в себе и прокручивать в голове разнообразные сценарии, что могли с ней приключиться. Она жива и в данной ситуации это самое главное.

Резкая боль вновь дала о себе знать от чего мысли в голове превратились в одну сплошную кашу. Адель откинула в сторону белое больничное одеяло и увидела на себе стандартную сорочку пациента бледно-зеленого цвета. Подняв ее, девушка увидела, что ее живот перебинтован и чем-то залеплен. Еще бы! Удары ножом уж точно сами собой не заживут.

Адель хотела встать, но ничего не получилось: слабость оказалась уж слишком сильной. Не рискнув повторить попытку, девушка обратно укрылась одеялом и вновь посмотрела на цветы. Они никак не давали ей покоя. Кто их принес? Кто-то с работы? А коллеги вообще знают, что с танцовщицей случилось? И какой сегодня день? Сколько понадобится времени, чтобы прийти в форму и вернуться на сцену? Вопросы продолжали рождаться один за другим, но не это так сильно беспокоило Адель в данную минуту.

Впервые с того момента, когда не стало родителей она ощутила себя абсолютно одинокой. Это было мерзкое и болезненное чувство, от которого не так-то и просто избавиться. Рядом с девушкой никого не было, никто не ожидал ее пробуждения. Да, есть друзья, знакомые, но разве они способны заполнить собой ту пустоту, что словно черная дыра разрастается с каждым днем, грозя поглотить тело Адель? Нет, конечно же, нет.

Стоило лишь раз остановиться, выпасть из потока привычной суеты, чтобы понять одну простую истину — мы рождаемся и умираем в одиночестве. Впрочем, Адель и так прекрасно знала, что после гибели ее семьи она осталась совсем одна. Но временами так отчаянно хочется не замечать этой страшной правды. Эффект плацебо не помог, самовнушение с треском развалилось на мелкие осколки.

Девушка ощутила, как в глазах неприятно защипало. Теперь для полной трагедии только не хватало расплакаться как маленькая девочка. Нет уж, Адель не привыкла к подобному. Тщательно выстроенная броня не может вот так просто рухнуть из-за мимолетного наплыва чувств. Да трудно, да больно, но это временно. Всё всегда можно изменить.

Внезапно за дверью раздались торопливые шаги нескольких человек. Девушка непроизвольно напряглась и посмотрела на входную дверь.

— Вы не можете ее так просто забрать, — возмущался женский голос. — Ей предстоит долгое восстановление. Она перенесла нелёгкую операцию.

— Я плачу деньги и я решаю, что мне делать, — мужской голос был явно напряжен и сердит.

— Разве здесь дело в деньгах? Речь идет о человеческой жизни.

— В таком случаи я вас пристрелю и всё равно заберу ее.