Танец со стеклом (СИ)

— Ну как это от кого, — развожу руками. — От тех, с кем тебе изменяла.

— Срок? — отрывисто спрашивает мужчина.

— Шестой месяц, Марк.

— В январе, — быстро производит подсчёт. — Но как? Ты же пила таблетки.

Если он сейчас меня ещё и в том, что я забеременела специально обвинит, я под землю провалюсь.

— Антибиотики ослабляют действие противозачаточных. Я не знала.

Он подходит ближе, а я всё также сижу.

— Дана, я…

— Так вот, — перебиваю, снова говоря о делах. Говорю про какие-то отчёты, занятия, мои предложения.

Словецкий молча слушает. Он почти не изменился. Разве что свет погасили.

— Дана.

Но я продолжаю.

— Дана! Я знаю всё.

— Да, я в курсе. Это здорово, так вот, я предлагаю…

— Не делай вид, что тебе всё равно, — глухо просит он.

Я всё же замолкаю. Смотрю на него изучающе.

— А что ты думал? Что я на шею тебе прыгну? Узнал — молодец. Сейчас мне это уже не интересно. Я всё выслушала тогда, в квартире. А потом посмотрела в квартире у Николь.

— Я не спал с ней. Я был в говно. Сначала не помнил, что к чему. Потом постепенно картинка сложилась. Она специально всё подстроила. Я бы не стал с ней спать ни при каких обстоятельствах. У меня на неё просто не встал бы.

— Спасибо за подробности, но это ничего не меняет, Марк.

— Я виноват перед тобой. Очень виноват, Дана. Я должен был сразу всё перепроверить, но ревность ослепила меня. Когда я узнал, что ты уехала, а Лика всё вернула мне, я задумался. Только тогда. Я идиот, урод, скотина, Дана, но я люблю тебя. Почему… Почему ты не сказала, что беременна раньше? Как ты вообще выступала? Это ведь мой ребёнок. Не ври, что не мой.

— Потому что тур уже был запланирован. И всё прошло хорошо… — встаю, так как чувствую, как мелкая начинает активно пинаться. Тяжело выдыхаю, закрыв глаза. — Кажется, кто-то поздороваться решил, — тихо говорю, чувствуя, как Марк кладёт руку мне на живот. Следует череда пинков изнутри, от чего я даже забываю дышать.

— Так кто у нас? — спрашивет Марк, а я с закрытыми глазами понимаю, что он улыбается.

— Девочка, — сейчас он должен расстроиться, ведь такие мужчины, как он, явно хотят наследника.

Но, когда я открываю глаза, понимаю, что ошиблась. Марк расцветает, широко улыбаясь.

Он боится моей реакции и моих слов.

— Ладно. Я знала, что разговора не избежать. Если захочешь участвовать в воспитании и жизни малышки, пожалуйста. Я препятствовать не буду.

— А если я хочу участвовать в твоей жизни?

— Нет, прости, Марк. Как прежде уже не будет. Я больше не готова мириться с ревностью, заскоками и прочим. Тем более, как показала жизнь, это ничего не приносит.

— Дана, я изменюсь, я обещаю. Я клянусь тебе всем.

— Ты уже обещал. Я была готова на всё ради твоего комфорта. Я даже из клуба согласилась уйти. А ты обвинил меня, ни в чём не разобравшись. Выкинул из своей жизни.

— Даночка, я — скотина. Я не отрицаю, но я не могу без тебя, — он делает шаг, разделяющий нас, и утыкается носом в мои волосы. — Я всё это время медленно подыхаю.

Я не отталкиваю. Вообще не знаю, как реагировать. Это очень странно, когда близкий человек становится чужим. Марк поднимает лицо за подбородок и тянется поцеловать. Я всё также стою, как амёба. Чувствую его губы на своих. Он активно, но нежно перебирает мои, углубляя поцелуй. Сдавшись, отвечаю. Всё, как в первый раз. Марк отлипает лишь тогда, когда воздух заканчивается, а я чувствую, как сильно пинается дочь. Закрываю глаза от боли, а Марк снова кладёт ладонь на живот.

— Я понимаю, что ты не сможешь простить меня сразу. Дай мне шанс. Клянусь, всё изменится.

Мелкая успокоилась, видимо, чувствуя папкину руку. Я собираю свои вещи, надеваю очки под пристальным взглядом Марка.

— Прости, Словецкий, но я не даю вторых шансов, — и прохожу мимо, следуя на выход.

Марк не идёт за мной, и я ему за это благодарна. Мне срочно нужно домой. Восстанавливать равновесие.

27

Оказавшись в квартире, я устало выдыхаю. Всё же эта жара меня знатно изматывает. Я не завожу истерик, не плачу, не смотрю в одну точку. Сейчас я осознавала, что не могу себе этого позволить. Я и так могла подорвать всё, что угодно, когда в первый месяц даже не знала о ней, да и потом рисковала в туре.

Каждый раз просила у неё за это прощение, поглаживая при очередном бунте.

— Девочка моя, успокойся. За папу переживаешь? Он сам виноват. Не переживай, тебя он не оставит.

В этом я почему-то была уверена. Марк просто не был готов к этому. Ему нужно ещё немного времени, чтобы прийти в себя, а затем он начнёт активные действия. И нет, я не набивала себе цену. Просто я чётко осозновала, что это не закончится. Он так и будет меня ревновать и верить каждому дуновению ветра, а я буду бояться ступить лишний шаг, чтобы не случилось повторения истории.

Решаю позвонить Леону.

— Привет, Леош. Анжела, Эми, привет, — машу девчонкам на заднем фоне.

— Дана! — кричит Эмилька. — Пливет!

— Как дела, конфетка? — переняла я манеру Леона так её называть.

— Холосо. Я соскучилась.

— Но у нас хорошие новости. Мы приедем в гости! — говорит Анжела на заднем фоне.

— Скорее всего в конце лета, Дан, — улыбается Леон.

— Я очень рада, тебя ребята. Буду вас ждать.