Танец света

– Была бы моя воля, я вообще не хотела видеть чертовых Деасов и наставниц. Нет никакой разницы, Катарина, первые мы или последние. Нам все равно не уйти раньше! – раздраженно прошептала я.

Катарина поджала губы, а в уголках ее зеленых глаз блеснули слезы.

– Не вижу в этом ничего страшного! Мы живы и нужны для важной миссии! Как ты не понимаешь?

А я действительно не понимала, как некоторые сестры могут радоваться своей участи, словно пораженные слепотой.

До залы, где ежегодно проводились осмотры, мы дошли быстро.

На секунду остановившись перед тяжелыми, высокими дверями из красного дерева, наставница пригладила и без того идеально прилизанные волосы, становясь похожей на ворону. Ее рука взялась за металлическую, украшенную мелкой резьбой ручку и потянула дверь.

В нос ударил ненавистный запах пепла и гари.

Все знали, что Деасы жили в Аркаде, самом ужасном городе Темной стороны, расположенном между огромными вулканами, и что они могли ходить по лаве голыми ступнями.

Я украдкой усмехнулась, представляя, как Великие Темные, перескакивая с одной ноги на другую, скачут по углям. Улыбку на моем лице сразу же заметила Никербокер и схватила за ухо ледяными пальцами.

– Смеяться вздумала перед господами, мелкая дрянь?

Я заскулила, когда она потянула ухо настолько, что мне пришлось встать на носочки.

– Отвечай, отродье, и извиняйся! Целуй ноги великих Высших, чтобы одарили тебя прощением!

Боль и брошенные слова вызвали прилив ярости, и я дернулась в сторону, мечтая о том, чтобы мое ухо не осталось в руке Никербокер.

– Еще раз тронете меня – и я перегрызу вам глотку! – выпалила и зажмурилась, когда она занесла надо мной тонкую трость.

Повисла тягучая тишина, но удара так и не последовало.

Медленно разжав веки, я вздрогнула всем телом и неосознанно отступила назад.

Прямо передо мной стоял Безликий. Одной рукой он держал за горло бьющуюся в конвульсиях наставницу, лицо которой из ярко-красного медленно превращалось в синюшное.

Впервые он защитил меня. А после заставил ненавидеть себя еще сильнее, когда произнес Никербокер:

– Никто не имеет права трогать вещи Темного короля без его разрешения.

Захотелось выкрикнуть в его зияющее пустотой лицо, скрытое Тьмой, что мы не вещи, а живые люди, дети, которые хотят любви и материнской заботы. Но я только плотнее сжала зубы и поклонилась, как велит этикет, перед солдатом Темной армии.

Мое тело коснулось мягкого кресла, обшитого кожей, а я сразу почувствовала запах антисептических кристаллов. Как и договаривались, нас с Катариной пустили первыми, и сейчас, с нескрываемым страхом, мы сидели в ожидании прихода Деасов. Помещение с белоснежными стенами слепило глаза, и я прикрыла веки, откинув голову. Дышать было нечем: воздух, словно тягучий кисель, нехотя проникал в легкие и вылетал с надсадным хрипом.

– Мне тоже страшно, – подала голос доселе молчавшая Катарина, что было ей не свойственно.

– Если бы не боль, можно было потерпеть.

– Если бы не боль, было бы не страшно.

Я хмыкнула, приоткрыв глаза.

– И то верно.

Дверь распахнулась, и на пороге показался сутулый парнишка – с непонятным кучерявым гнездом на голове и в невероятно большом по размеру халате, который болтался на его тощей фигурке.

Мы переглянулись, а парнишка важно поправил очки.

– Сегодня мы возьмем несколько пробирок крови, а потом проверка Тьмой, – сказал он, одновременно проходя к столику, накрытому белоснежной тканью.

Проверка Тьмой… Это то, чего боялась каждая из нас.

Я молчала, когда тонкую венку проткнула острая сталь и в поднесенный стеклянный пузырек устремилась струйка слишком яркой крови.

Катарина в это время обмахивала себя рукой, раздувая волосы и смешно фыркая. Вида крови она боялась, а после уколов отходила ещё долго.

– Ну, вот и все! – подбодрил меня парнишка. – Теперь капнем капельку на кристалл, и, в зависимости от смены цвета, мы сможем определить патологические проявления в организме!

Я довольно кивнула, наблюдая за действиями Деаса. Когда моя кровь коснулась гладкой поверхности кристалла, он остался неизменным. Удовлетворенный вид Деаса дал понять, что все отлично. Проделав все те же самые манипуляции и с краснющей, как помидор, Катариной, Деас ретировался, оставив нас одних. Значит, пришло время самой страшной и неприятной фазы проверки.

Он появился внезапно, как всегда, и, сколько бы раз я ни пыталась не вздрагивать, у меня не получалось. Всегда в плаще, всегда без лица.

Молча Безликий приблизился ко мне, затем склонился. Хотелось попросить еще день передышки, отсрочить неминуемое, но я не стала, лишь покорно закрыла глаза.

– Умная девочка, – обманчиво мягко проговорил он, а меня его голос вгонял в дрожь. – Расслабься, впусти меня.

И я впускала – каждый раз, смиренно. Тьма, струящаяся из его рук, устремлялась ко мне, просачиваясь в глаза и открытый рот, проникала внутрь, куда-то в центр души. Мне казалось, в таком немом страдании я проводила вечность – когда ни один звук не мог покинуть горло, а мне только и хотелось, что умереть. Затем все так же резко прекращалось, возвращая миру реальность, а не скрытые в черном мареве очертания.