Танец теней (СИ)

Вдруг пёс ощерился при входе в новый коридор и от гнева пронзительно залаял, так что его голос разнёсся по всему лабиринту коридоров. Он нашёл её, но вовсе не девочку. Здесь жила смерть. Смерть украшала стены жуткого человеческого подземелья, состоявшие из скелетов и черепов. Это и была та самая Царевна суповых костей, которую он почуял ещё у входа. Она таилась где-то здесь, в каждой теневой нише, взирала на пса из каждого угла своими пустыми глазницами и ухмыляющимся ликом. Его собственная смерть — подкрала его в смердящем подземелье, куда даже звери не осмеливались ступать.

— Тише, тише! — скомандовал человек, но пёс слишком перепугался. Он отчётливо слышал, как Царевна крадётся к нему, как гремят её костяные лапы. От страха он был готов дать дёру. Бросить человека, бросить нить и «вину». Бежать отсюда прочь. — Тише!

Но тут человек остановил его. Он нагнулся, углубил пальцы в густой белый загривок. Провалился сквозь свалявшуюся шерсть. Сжал шею пса так крепко, как умел, и пёс замолчал от смятения.

Вторая рука внезапно опустилась на макушку и почесала за ухом. Пёс остолбенел от этого жеста. Он столько всего забыл из своей прошлой жизни. Слишком многое, видимо, всего и не упомнить.

Человек говорил снова. Опять какие-то слова, в смыслах которых самоед плутал и путался, словно в постромках в самый первый раз, когда оказался в упряжке. Слишком давно, чтобы вспоминать…

«Золотая девочка», «вина», «ищи». Да, он помнил это. И этого ему было довольно. Он рявкнул, отгоняя Царевну и свои собственные страхи. Он опять пошёл вперёд. Краем уха самоед слышал, как та продолжала идти следом за ними. Нет, конечно, никуда она не делась. Её воля была неотступна, как сама Белизна. Если смерть захочет взять своё, она всегда возьмёт. Для этого знания не нужно быть человеком, даже собакам было известно о существовании Царевны. У всего всегда был свой срок.

Туннель шёл вниз, и нить вела именно туда. Она шла здесь совсем недавно, запах наполнялся новыми оттенками. Внизу становилось всё более сыро, и пёс хорошо различал запах, нить золотилась по каменным плитам пола, которые грызла плесень. Она шла не одна, но самоед старался игнорировать сторонние следы, слишком переживал и боялся ошибиться. От его носа слишком много зависело сейчас, нельзя было отвлекаться, да и заниматься обычными метками в таком плохом месте, самоед не стал бы. Нет, ни за что это царство суповых костей не станет его территорией. Как только он сможет покинуть подземелье, он никогда больше сюда не вернётся.

Вскоре лапы пса стали намокать, а потом и вовсе пришлось идти по мутной луже. Вода затапливала коридор. Не очень сильно, самоеда это точно не пугало, а уж тем более человека, вот только пёс больше не видел пола. Это тоже не страшно, нить тянулась в воздухе и была хорошо различима, но всё-таки, пёс не любил не видеть пола. В отдалении затуманенной собачьей памяти всплывали образы об угрозах, которые таятся прямо под ногами. Люди иногда прятали что-то в рыхлом снегу. Что-то настолько мощное, что могло остановить и медведя, но эти воспоминания казались слишком мутными, прямо как эта вода. С самим псом ничего плохого не случалось, но, наверное, он когда-то давно видел волка, прикованного к Белизне. Его лапа стала неподвижной, он не мог выбраться самостоятельно и яростно рычал, щелкая голодными зубами. Прошлый хозяин пса расставлял в лесу такие волколовки, и иногда они срабатывали.

Пёс пошёл ещё осторожнее, медленно переставляя лапы. Запах гнал его вперёд, гнала «вина», но он ступал медленно и напряжённо. Внезапно лапой он почувствовал что-то едва заметное под водой. Тончайшая нить, но отнюдь не золотая, она преграждала дорогу. Пёс фыркнул и перешагнул через неё. Царевна не провела его в этот раз! Он научился чувствовать опасность за свою жизнь и ловко преодолевал такие уловки. Вот только человека пёс не мог предупредить о скрытой угрозе.

Внезапный звук отвлёк пса от тягостных раздумий. Нехороший звук, человеческий. Он услышал тихий хлопок, почти такой же, с которым рвётся тугая верёвка. Вдруг стены сотряслись, и самоед немедленно оглянулся на человека, угодившего в волколовку. Псу некогда было оценивать и думать. Он сделал лишь то, что мог. Прыгнул на человека, стремясь сбить его с ног. Прыгнул так же, как если бы метил в горло, но зубы пса остались сомкнуты. Он тут же ощутил сильнейший удар от балки, свалившейся откуда-то с сокрытого во мраке потолка. Удар такой силы, что мгновенно сломал в самоеде что-то важное, а потом ощутил и железные гвозди, вонзившиеся в спину. Человек упал от толчка. Пёс прикрыл собой человека. Пёс не мог пошевелиться.

А где-то над ухом пса хохотала Царевна суповых костей. Пёс услышал её и оскалился от досады. Только на это у него и хватило сил.