Танец убийц

— Ты считаешь, что так делать не принято? Тут я с тобой согласен, но о порядочности сейчас и речи быть не может. Я сыт по горло этими ужасными слухами. Каждый, с кем бы я ни хотел посоветоваться, знает нечто другое. «Покончите Вы с этим змеиным гнездом!», «Нужно подождать», «Ждать нельзя ни в коем случае!» Сдается, что все как будто сговорились свести меня с ума. Я тебе не рассказал, что Боза Маршитьянин советовал мне недавно избавиться от Наумовича? Мика якобы перебежал в лагерь Карагеоргиевичей. Ты видишь, до чего доходит общая истерия? Маршитьянин обвиняет своего и моего лучшего друга в предательстве.

— Я не знаю, Саша. Наумович в последние дни сильно изменился.

Король резко повернулся; указав пальцем на свою жену, он воскликнул:

— Видишь! И ты туда же! А что я сказал? Достаточно малейшего повода, и все принимают это за чистую монету. Нет-нет, никто меня не заставит бежать в заячьем страхе, J’y suis, j’y reste.[101] И если мне удастся найти источник, пощады не будет. Это я тебе обещаю.

В дверь постучали. Драга закрыла глаза и судорожно сжала руки, так что ногти впились в кожу. Она услышала, как король сказал «Войдите» и то, как Наумович по всей форме объявил о прибытии капитана Василовича — что было в этих обстоятельствах совершенно лишней формальностью.

Вообще, никто никогда не знал точно, кто, когда и как должен представляться королевской чете. Любопытным часто разрешалось бродить по дворцу, как им вздумается, а массажистка королевы направлялась в ее спальню с церемонией, напоминающей по пышности вручение верительных грамот иностранными послами, — болезнь, свойственная всем молодым, еще не имеющим устоявшихся традиций монархиям.

Оба офицера остановились у дверей и поклонились королю и королеве. Александр рассматривал их мрачным взглядом.

— Вы можете идти, полковник, — сказал он Наумовичу.

Губы адъютанта нервно подрагивали. Ему не нравилось, что он должен уйти. Он стоял позади Михаила, правой рукой сжимая в кармане брюк маленький пистолет, который, перед тем как проводить сюда капитана, взял у кого-то. При этом он заговорщицки подмигивал королю.

— Не целесообразней было бы мне остаться, сир? — спросил Наумович.

— В этом нет необходимости, — ответил король и нетерпеливым величественным жестом руки показал на дверь. — Выйдите!

На этот раз, без сомнения, это был приказ. Наумович, вздохнув, поклонился и покинул комнату. Драга спрашивала себя, по какой причине обычно апатичный Мика Наумович вдруг проявляет такой интерес к тому, о чем будут говорить друг с другом король и Михаил.

Михаил сделал несколько шагов вперед и остановился, согласно предписаниям, в трех шагах от короля.

— Осмелюсь доложить, Ваше Величество, капитан Василович.

Александр нахмурился.

— Собственно говоря, я должен Вас арестовать как государственного преступника и отдать под суд трибунала, Василович. Я сделал бы это с большим удовольствием, потому что у меня нет никакого страха перед Вами и Вашими друзьями-заговорщиками. И я не так глуп, как Вы думаете. Кстати, мне известно, кто за этим стоит, и мы уничтожим это осиное гнездо. В моей армии две тысячи офицеров, честных и преданных людей, и я не допущу, чтобы жалкая кучка мерзавцев вносила своей ложью раскол между армией и мной. Это гнусная ложь, что я задерживаю выплату жалованья, никого не продвигаю по службе или не приглашаю офицеров в Конак. Нет, тот, кто грабит полковую кассу, не должен ожидать, что он еще и жалованье получит; тот, кто не может сдать экзамены, никогда не будет продвинут по службе; а тем, кто ведет себя как свинопас и от кого разит потом и конским навозом, не место за моим столом.

Михаил стоял навытяжку и не отводил взгляда от монарха, который все больше и больше распалялся. Королева сидела с мученическим выражением лица, словно гостья, вынужденная внимательно слушать отнюдь не блестящую фортепианную игру сына хозяев дома.

— Я не провожу дни на скачках и ночи за карточным столом, как это делал мой отец. Я работаю по восемнадцать часов в сутки, а ночами ломаю голову, как помочь своей стране, и тем не менее все, что я делаю, якобы неправильно, а все, что делал папа, было великолепно. — Александр прервался, видимо ожидая реакции Михаила, когда той не последовало, продолжил: — Я устал от этой безрадостной ноши, от этой мучительной борьбы. Я предлагаю перемирие, я готов протянул офицерскому корпусу ветку мира. Если Ваши друзья предоставят мне немного времени, чтобы я смог привести свои дела в порядок, я…

Королева вскинула обе руки, словно защищаясь от злого духа, и встала.

— Хватит, Саша, перестань плести свои интриги. Ничего у тебя на этот раз не выйдет. Я хочу отсюда уйти и хочу, чтобы ты ушел вместе со мной.

Александр бросил на нее гневный взгляд.

— Я не понимаю, о чем Вы говорите, мадам.

— Ты прекрасно меня понимаешь. У тебя нет больше власти делать предложения или требовать отсрочки.

— Мадам, Вы, кажется, забыли, что Вы королева Сербии.