Танец убийц

Михаилу было шесть лет, когда в Белград приехал бродячий цирк и поставил свой шатер на учебном плацу. В числе аттракционов было выступление довольно легко одетой дамы с удавом. После представления Михаил стал бродить между вагончиками. Как раз наступило время кормежки. Мальчик застыл с широко раскрытыми от ужаса глазами, когда увидел, как в клетку к змее посадили белого кролика. Видимо, чтобы придать событию мажорность, кто-то просунул через щель в крышке лист салата. Кролик незамедлительно принялся за него и успел съесть половину, когда рептилия пришла в движение и мгновенно, широко разинув пасть, проглотила кролика вместе с салатом. Михаил все еще помнил тот смертельный страх, от которого он закричал, и шлепок, которым мать привела его в чувство. Что действительно делало сцену невыносимой, так это не собственно факт убийства, но та невинная радость, с которой кролик за секунду до своей смерти ел салат.

Александр — видит Бог — нечто совершенно другое, чем белый кролик, размышлял про себя Михаил. И все-таки наивное жевание королем салатного листа монархической власти не только отталкивало Михаила, но и вызывало у него чувство растерянности.

Один из лежавших на столе журналов как будто привлек интерес короля. Он не стал брать его в руки, но начал листать. Снова повисло долгое тягостное молчание, как это случается в компании, когда все темы исчерпаны, кроме одной, о которой тайком думают все присутствующие.

— Я слышал, Вы до самой смерти моего отца оставались рядом с ним? — спросил Александр как можно более равнодушным тоном.

Погруженный в свои мысли, Михаил не сразу заметил, что с ним заговорили, и, когда он наконец ответил, это прозвучало несколько поспешно и резко.

— Так точно, Ваше Величество, до самой его смерти.

— Это не было чересчур внезапным, что он умер? Я имею в виду, совершенно неожиданным?

Король по-прежнему перелистывал журнал. За его спиной Лаза бросил Михаилу предупреждающий взгляд не торопиться с ответом, но Михаил не обратил на это внимания.

— Нет, Ваше Величество, никоим образом. Он уже долгое время был болен, терял силы и желание жить. — Михаил с удовлетворением замечал, что напускное безразличие с лица сына исчезло. «Этот негодяй не должен думать, что я ему тут подслащу пилюлю», — думал он. — Когда я решил сообщить Вашему Величеству о его состоянии, конец был уже близок.

— Если бы он был жив, ему сейчас шел бы только сорок девятый год, — задумчиво сказал король. — Он выглядел как человек, полный сил. Мне казалось, он будет жить вечно. В одной из делегаций, приехавших на мою коронацию, был крестьянин девяноста лет. Я недавно справлялся — он все еще жив. А папа, наоборот, мертв. Думаю, умереть в сорок шесть лет — это ужасно рано. — Внезапно Александр повернулся к Михаилу. — У нас, разумеется, были разногласия, тем не менее мне его не хватает. Il me manque beaucoup.[42] — Потом он обратился к Лазе: — Для нашей партии в бильярд, к сожалению, не остается времени, Лаза. Королева пригласила одну французскую чету на кофе. Это люди, которых она знает по Биаррицу. Я обещал быть вовремя.

Он направился к двери, но остановился возле Михаила и протянул ему руку.

— Прощайте, капитан Василович. Надеюсь, Вам не покажется чересчур сложным снова привыкать к нашим варварским обычаям. Сербия не Швейцария, а я не Петр Карагеоргиевич.

Михаил понимал: Александр ждет, что он поцелует его руку, — но ограничился крепким рукопожатием.

Встреча с королем взволновала Михаила гораздо глубже, чем, он предполагал, это может произойти. Он вступил в заговор, будучи твердо убежден, что им движут патриотические мотивы, а отнюдь не личная антипатия. Нынешний король — досадная неприятность, и его нужно было во имя блага Родины свергнуть с трона. Поскольку Сербия лишь двадцать пять лет назад обрела независимость, она все еще страдала от травмы своего болезненного рождения; выживет ли страна, целиком зависело от того, в чьих руках будет ее судьба в грядущие решительные годы. И, оправдывая тем самым для себя участие в запланированном государственном перевороте, Михаил считал именно фигуру принца Петра наиболее подходящей.