Танец убийц

— Это не я сказал, а Вы, мадам. Но не будем отклоняться. Запланирован государственный переворот. Возможно страшное кровопролитие, и это я хотел бы предотвратить.

— Прекратите, наконец, рассказывать мне сказки.

— Мой кузен особенный человек, мадам. Может случиться так, что он откажется от трона, который предложат ему после убийства короля. Тем не менее число его сторонников растет, сеть заговора уже охватила половину Европы, и только поэтому я вообще узнал об этом.

— У Вас одни только намеки. Если Вы не будете конкретнее, я не смогу воспринимать Вас всерьез. Кто Ваш источник информации?

— Это не одна персона, мадам. Это группа.

После короткого молчания он продолжал:

— Я не думаю, что Вы когда-либо встречались с моим кузеном Арсеном, младшим братом принца Петра.

— Разумеется, нет, — сказала она холодно.

— Но Вы о нем слышали?

— А кто о нем не слыхал?

— Ах да, я понимаю. Чрезвычайно… изменчивый характер, скажем так. Человек, у которого бывают внезапные приливы бурной энергии, особенно каждый квартал, когда у него денежные поступления. А поскольку он гораздо доступней, чем его брат Петр, вокруг него крутится множество оппортунистов. В принципе он неплохой человек, только неразборчив со своим окружением, в том числе и с женской его частью. Его фаворитка владелица бара на Рю де Хельдер, и я пришел как раз оттуда. Там сейчас в разгаре преждевременное веселье по случаю победы, правда в отсутствие Арсена, который у себя дома на Рю Камбон ждет известий из Белграда. Я поговорил с ним перед тем, как пойти в бар, и он показал мне письма и шифрованные телеграммы от людей, которые участвуют в заговоре в пользу Карагеоргиевича. Видите, мадам, у меня есть основания не сомневаться в достоверности моей информации.

Они оба по-прежнему стояли; королева не пригласила гостя сесть и сама не садилась. Княгиня же, напротив, вскоре после начала разговора опустилась в свое кресло в углу салона и обмахивала себя, как веером, театральной программкой.

— Это весьма трогательно, что Вы так заботитесь о благополучии моего сына, дорогой принц, — сказала, иронически улыбаясь, Наталия, — но я не могу избавиться от подозрений, что все это лишь изощренный маневр вынудить его к отречению. Неужели Вы верите, что он станет паковать чемоданы и бежит отсюда, если я его изрядно напугаю?

— Но, Наталия! — ее сестра вскочила с кресла. — Ничего подобного принц никогда бы не сделал. Ты говоришь так, потому что совсем его не знаешь.

— Ты, стало быть, знаешь его лучше? — спросила королева с издевкой.

— По правде говоря, да. — Княгиня стремительно подошла к сестре. — Уже довольно давно я имею удовольствие быть с ним знакомой. У нас есть общие друзья. Нельзя предвзято относиться к человеку только из-за его фамилии. Он рожден Карагеоргиевичем, и это чистая случайность. С таким же успехом он мог бы родиться евреем или индусом.

Принц поклонился, стараясь подавить при этом улыбку.

— Я благодарю Вас от всего сердца, княгиня.

Королева недовольно посмотрела на свою сестру.

— Это довольно милый сюрприз. Конечно, я давно должна была понять, что не могу рассчитывать, как прежде, на преданность, даже в собственной семье.

Не обращая внимания на упрек, княгиня продолжала:

— Тебя невозможно понять, Наталия. Ты непрерывно повторяешь, что Обреновичи тебя форменным образом распяли, и, однако, набрасываешься на каждого, кто хотя бы слово скажет против них. В этом нет никакого смысла, не так ли? Во всяком случае, я не вижу никакого.

— На мое доверие ты можешь впредь не рассчитывать, Елена. Я обсуждала с тобой наши чисто личные дела, потому что никак не думала, что ты начнешь трубить о них при первой же возможности.

Княгиня на это лишь повела своими полными плечами.

— Позвольте мне сказать Вам, мадам, — вмешался Божидар, — что принц Петр неоднократно выражал свое возмущение тем, как с Вами обращались со стороны министров вашего покойного супруга.

— Я бы не хотела ничего слышать ни о моем покойном супруге, ни о его министрах.

Принц, однако, не обращал внимания на враждебность ее тона.

— Мой кузен видел в Вас не только благородную, осознающую свой долг королеву, но необычайно умную женщину, чья политическая мудрость могла бы способствовать тому, чтобы исправлять допускаемые разными правительствами короля Милана ошибки. Принц Петр был вне себя, когда узнал о том, что Вас высылают из страны, и ему было известно, как возмущались сербы этим фактом. Народ любил Вас, мадам, он любит Вас и поныне.

Сама того не желая, она постепенно стала теплеть к этому человеку. Инстинкт подсказывал ей, что он хотя немного наивен и претенциозен, но искренен.

— Не хотели бы Вы присесть? — сказала она совершенно непроизвольно и сама опустилась на софу.

Манера, с которой он присел и прогладил полу пиджака, словно платье, внушила ей подозрение, что он мог быть гомосексуалистом.

— Время поджимает, мадам, — заметил Божидар. — Вы должны действовать, иначе потеряете сына.