Танец времени

Санга начала говорить кое-что, но Белизариус предупреждал его поднятой рукой. "Это - просто объяснение. Что касается того, что я думаю проблемы Вы, есть много историй о Rajiv. Тот, который я думаю лично, - самое существенное - история Валентиниана. Сказанный, заметьте, со значительным раздражением. История невменяемости вашего сына, когда он спас жизни солдат garrisoning южные ворота."

Было нечетное выражение на лице Санги, тот, который Белизариус не мог расшифровать. Тогда король Раджпута хихикал, весьма тепло.

"Это! Ха! Правда, Белизариус, я имею тенденцию соглашаться с Валентинианом. Это - конечно не кое-что, что я сделал бы — в том возрасте или любом другом."

Он встряхнул его голову снова. "Вы неправильно понимаете. Я не заинтересован для души моего мальчика. Он не никакой подающий надежды монстр, просто ..., каков он. Тринадцатилетний мальчик, который является смертельным вне его лет, потому что он родился принц Раджпута, но тогда долгое время месяцы, в самый интенсивный период его воспитанный жизнью римским солдатом. Очень необычный римский солдат, в этом. 'Раздетый до крайности,', поскольку моя жена описывает его."

Он поворачивался, чтобы смотреть на Белизариуса непосредственно. Он хмурился немного, но в его глазах не было никакого гнева. "Вы понимаете, теперь? Он больше не Раджпут, Белизариус. Не действительно. Кое-что ... еще. Не католик, также, только ... еще. Так. Как я должен воспитать его? Я обдумал это, эти прошлые недели."

Солнце устанавливало. Белизариус делал паузу, наблюдать, что это делает так. Со своей стороны, Санга просто ждала.

К тому времени, когда солнце снижалось, Белизариус понял. "Вы думаете, что он сделал бы лучше быть поднятым кем - то еще. Остальная часть пути, так сказать. И это кто - то был бы я."

"Да. Я думал об этом, много. Если я пробовал сдержать его в почву Раджпута, он мятежник. Не потому что он хотел к — он - очень сознательный сын, я не имею никакой жалобы — но просто потому что он не мог сделать никого другого. Не теперь, когда ему уже тринадцать. Но, и при этом я не хочу, чтобы он дрейфовал, не действительно зная, кем он является или почему он живет. Я не могу думать ни о каком человеке в мире, я доверял бы больше чем Вы, видеть его благополучно через тот проход."

"Вы говорили с вашей женой о вопросе?"

Санга имела улыбку на его лице, которое было почти столь же изогнуто как улыбка Белизариуса.

Римский генерал хихикал. "Глупый вопрос."

"Это было ее предложение, фактически. Я не думал бы об этом самостоятельно, я не думаю."

Это было вероятно верно. Белизариус восхищался и уважал Сангу чрезвычайно, но это был простой факт, что человек был на жесткой стороне. Очень в отличие от его жены, от смысла Белизариус добрался из ее этих прошлых недель.

Он исследовал себя, видеть, как он чувствовал об идее. И был немного потрясен тем, как настоятельно он реагировал.

"Я знал кого - то однажды," сказал он, очень мягко, ", кто очень походил на Rajiv. Ни это, ни это. Большой-souled, но также и очень смертельно даже в очень молодом возрасте. Да, Санга, я буду рад сделать это."

Король Раджпута отводил взгляд, затем кивал. Натянуто.

"Мы должны найти способ убедить Rajiv, однако," он предостерег. "Я не хочу, чтобы он думал — не в течение момента — что его отец отклоняет его."

Когда Белизариус не сказал ничто, Санга, возвращенная, чтобы смотреть на него.

"Я пропустил ту изогнутую вашу улыбку. Хорошо видеть это назад."

"Оставьте это ко мне," сказал Белизариус.

Жена и ее заботы

"Я не имею ничего, чтобы износиться!"

"Конечно, Вы делаете," сказал Калоподиус. "Носите вашу обычную униформу."

"На имперский прием? Не будьте абсурдны! Собираются быть — ждут момент, я фактически должен рассчитать—"

Анна сделала так, быстро, на ее пальцах. Тогда: "Три императора, правящая императрицей императрица, заметьте, не обычные короли бизнеса больше жены, которых я могу помнить начиная с каждого царства в Индии, посылают их монархам — самый высокий чиновник Axum за исключением negusa nagast Бог себя-спасибо, он не приезжает, что мы сделали бы с малышом меньше чем год?—and—and—and—"

Она подбросила ее руки. "Больше королевских чиновников чем мудрецы, больше мудрецов чем генералы, и больше генералов чем есть листья на дереве." Нахмуренный, теперь: "я не принимаю во внимание присутствие героических фигур легенды. Вы знаете, вид людей, которые имеют прозвища как 'Мангуста' и 'Пантера', и барды пишут стихи о них. И Вы хотите, чтобы я носил униформу?"

Антонина вошла в палату как раз вовремя, чтобы услышать последние немного предложений.

"Хорошо, конечно. Что еще Вы носили бы? Вы принимаете гостей за этим один из хозяев, в меньше всего как лидере медицинского заказа. Естественно, Вы должны носить вашу униформу."

Анна впивалась взглядом в нее. "Это так? Хорошо, тогда. Так как то же самое обращается к Вам, я могу предположить, что Вы будете носить тот непристойный медный-titted ваш панцирь?"

"На имперский прием? Не будьте абсурдны!"

Муж и его наблюдения