Танец змей

Я не раз становился свидетелем подобных сцен в ее исполнении, и как-то она призналась мне, что время от времени притворяется, но сейчас, вопреки всему, я видел некий надрыв в ее чертах, который невозможно было сыграть. Трепетание век, сжатая челюсть, натянутые жилы на шее, дрожание руки… Возможно, она сама верила, что обладает неким даром – доктор Клоустон рассказывал мне о впечатляющей силе самоубеждения, – но при этом у Катерины имелась чрезвычайно раздражающая особенность: ее предсказания почти всегда сбывались.

Она крепко зажмурилась – как делаешь, когда свет до того яркий, что защититься от него не помогают даже закрытые веки. Она что-то забубнила, затем застонала и закряхтела, выгнула шею и заскрипела зубами с таким усилием, что те, казалось, вот-вот рассыплются в крошки. Меня пробрала дрожь; в таком состоянии я видел ее лишь дважды – и в последний раз ей грозила виселица.

Кэролайн и Джоан потянулись к ней, несколько любопытных лиц выглянули из-за перегородок. Макгрей поднял обе руки, приказывая женщинам не вмешиваться, и кивком велел Харрису избавиться от зевак.

Я так и не узнал, что именно сделал наш великан, ибо и сам не сводил глаз с мадам Катерины. Я вспомнил, когда впервые увидел ее настолько преобразившейся: в тот раз она тоже коснулась предмета, побывавшего прежде в руках мисс Макгрей, и ничего хорошего мы тогда не узнали.

Катерина протяжно вздохнула. Этот звук – тихое, ровное шипение, словно ракушку приставили к уху, – показался мне странно знакомым. В ту же секунду я мысленно перенесся на Оркнейские острова, в ту далекую клинику. Я снова оказался в комнате Фиалки, рядом с сидящей возле окна девушкой в белоснежном платье, из которого она через несколько секунд вырежет маленький лоскут, который теперь лежал на нашем столе.

Катерина вздрогнула всем телом, словно ее окатили ледяной водой.

– Здесь… – она задыхалась, – здесь так много… – Она на некоторое время замолчала и закончила фразу, лишь когда Макгрей подался вперед, готовый вытрясти из нее слова. – Горя…

Губы Кэролайн дрогнули – как и губы Макгрея. Зрачки его расширились, он явно хотел сказать что-то, но так и не сумел издать ни звука.

А Катерина нахмурилась, лицо сложилось в гримасу непонимания – как бывает, когда пытаешься разобрать какую-то надпись, сделанную крошечным шрифтом. Она не дышала, но мне показалось, что я все еще слышу то тихое шипение ракушки.

– Я вижу… души, что жаждут покоя…

Макгрей склонился к ней, грохнув коленками об стол.

– И Фиалка среди них?

Катерина сглотнула.

– Она устала. Ужасно устала, Адольфус. А как еще… взаперти в маленькой комнатке и в окружении безумцев… Конечно, устала.

И тут она, вскинувшись, отдернула руку от розы. Она потерла кончик пальца, словно только что дотронулась до огня. Кэролайн бережно коснулась ее плеча и утешительным тоном обратилась к ней:

– Вы в порядке? Что вы увидели?

Катерина сделала долгий вдох, затем протянула руку, требуя вернуть ей трубку. Закрыв глаза, она глубоко затянулась. Когда веки ее наконец открылись, она посмотрела на нас в замешательстве.

– Она намеренно послала вас сюда, – пробормотала цыганка и медленно подняла взгляд на Макгрея. – Здесь вы и должны быть.

Но Макгрея волновало совсем другое.

– Вы сказали, что она жаждет покоя…

Его слова повисли в воздухе. Никто не знал, что сказать – особенно когда Катерина смотрела на него с таким сочувствием.

– Скоро все изменится, мальчик мой… Мне очень жаль.

Макгрей на это ничего не ответил и потер подбородок, его глаза наполнились слезами. Лицо его, словно темной пеленой, подернулось унылой обреченностью.

Я вспомнил зрелище, от которого кровь застыла у меня в жилах, – как Фиалка двигалась, словно белый стервятник, как щелкали ножницы, тот миг, когда я решил, что она режет собственную плоть. До тех пор мне и в голову не приходило, что в отчаянии девушка может навредить сама себе.

Катерина кашлянула.

– Но теперь вы знаете, что идете по верному следу. Твоя сестра знала, что местные ведьмы смогут вам помочь.

Кэролайн опустила глаза, столь же мрачная, как и Девятипалый.

– Должно быть, мой отец обо всем ей рассказал, – прошептала она, возвращаясь на свое место. – Возможно, она всегда знала, что ведьмы имеют отношение к принцу Альберту. Возможно, все эти месяцы она провела, дожидаясь, когда начнется весь этот бедлам…

Я кивнул. Это могло бы объяснить, почему состояние Фиалки неуклонно ухудшалось. И Макгрей, судя по всему, подумал о том же. Он явно умирал от усталости, взгляд у него был почти отсутствующий, слова Кэролайн, казалось, долетали до него сквозь сон.

Я же, пусть это было и эгоистично, мог думать лишь о том, что не время горевать, когда кругом одни враги.

Эти слова были у меня уже на кончике языка, но Катерина мягко сжала мне плечо, намекая, чтобы я сдержался, а другой рукой взяла четырехпалую ладонь Макгрея.

– Мне очень жаль, Адольфус, – сказала она со всею возможной заботой в голосе, – но с этим тебе придется разобраться позже. – Она сглотнула. – Если ты хочешь дожить до следующей встречи с ней.