Тангейзер

– Мне нравится, – сказал он неожиданно, – как вы рассуждаете, фрайхерр. Ехать по странам и смотреть – прекрасно, но это путь вечного учения, однако когда-то нужно остановиться и либо работать, либо других учить. А если всю жизнь учиться самому… какая от вас польза? Господь не любит пустоцветов.

Тангейзер ответил вежливо:

– А мне нравится, как говорите вы.

Герцог кивнул, откинулся на спинку кресла, но все так же не сводил с Тангейзера испытующего взгляда.

– Хорошо, мы обменялись комплиментами, как воспитанные люди, а теперь я хочу предложить вам кое-что. Вы спасли мне жизнь, и с моей стороны будет черной неблагодарностью сделать вид, что ничего не случилось. Да и мои воины будут говорить обо мне, как о человеке жадном и недостаточно честном…

Тангейзер сказал с достоинством:

– Ваша светлость! Любой рыцарь точно так же бросился бы на помощь! В этом нет моей заслуги!

– Есть, – ответил герцог. – Вы спасли мою шкуру. Я хочу вам подарить поместье и пару деревень при нем. Довольно живописное место, вам понравится. Пока там управляют от моего имени, но как только появитесь, вам передадут все бумаги на владение…

Тангейзер молча преклонил колено и поцеловал кольцо на руке герцога.

– Ваша светлость, – произнес он с чувством, – вы очень щедры.

– Ну, не очень, – засмеялся герцог, – вообще-то я человек прижимистый, но лорд должен быть щедрым, чтобы не растерять популярность среди тех, кто за ним идет… Хорошо, на этом я вас оставлю. Если что понадобится – обращайтесь. Двери моего кабинета для вас открыты всегда.

Он поднялся, дружески кивнул и вышел.

Райнмар зашевелился в углу, произнес с почтением:

– Хорошо быть рыцарем… Р-р-раз, и на поместье больше. Да еще с деревеньками!

– Тебе остался шажок до рыцаря, – утешил Тангейзер. – Только правила этикета выучи, а все остальное у тебя уже есть.

– Да? Я петь еще не умею.

– Это не главное, – пояснил Тангейзер. – За воинские подвиги в рыцари посвятят любого, кто первым поднимется на стену, прорвется в пролом или поднимет знамя на башне чужой крепости! Не говоря уже о победах на поле битвы… Ладно, пойди купи вина, нужно отпраздновать получение поместья.

– Вы его еще не видели! Вдруг там развалины?

– Герцог такое не подарит, – сказал Тангейзер, но тревога все-таки шелохнулась в груди. – Он сам сказал, что сеньор должен быть щедрым напоказ.

– Сказал, – согласился Райнмар. – Но в долг больше нам не дают!

– Тогда у Мазоха возьми!

– И Мазох не дает…

– А как Иеремия?

Райнмар покачал головой.

– Никто не дает. Все говорят в один голос, что надо сперва погасить прошлые долги.

Тангейзер задумался, потом Райнмар видел, как лицо его хозяина просияло, он сказал бодро:

– Пойду к императору и расскажу с восторгом, какие у него замечательные подданные в Священной Римской!.. Ему это понравится!

Райнмар спросил настороженно:

– Это заменит кувшин вина?

– Нет, но у императора всегда можно напиться!

Глава 13

С утра снова потянулась выжженная равнина, хотя когда-то здесь, если верить Библии, все было в роскошнейших садах.

Константин, что в последние дни не расставался с Ветхим Заветом, всякий раз находит там места, по которым идет войско, и с восторгом тыкал пальцем в строки.

– Смотрите, смотрите! «Деревья опускали цветы долу, воды цистерн выходили из краев и на всех ветвях пели птицы, приветствуя проходящую с младенцем на руках Марию…»

Карл сказал брезгливо:

– Это не те места.

– Откуда знаешь? – спросил Константин обидчиво.

– Мария несла младенца из Вифлеема, – заметил Карл. – А до него еще далековато.

Константин фыркнул.

– Далековато? Да я, если хорошо размахнусь, через всю Иудею переброшу камень! А то и копье.

– А я если хорошо выпью, – сказал Карл, – всю Иудею соберу в мешок и рассыплю на своем огороде. Ха-ха-ха!..

Вальтер послушал, обронил невинно:

– Из двух пререкающихся прав тот, кто умолкает первым.

Тангейзер сказал с отвращением:

– Что здесь за край?.. Все умничают, умничают… Уйду я от вас, поэтам мудрствования вредят. Я человек возвышенный, небом одаренный, а вы тут всякое говорите, что мне мозги вывихивает…

Они второй день двигались через Иудейскую пустыню, всю из каменистых и песчаных холмов, что тянется до самой Иорданской долины. Злой до остервенелости кустарник ухитряется запускать корни поглубже в поисках подземных вод, торчит между камней, истязаемый ветрами, а под ним часто прячутся змеи.

Колодцы – редкость, почти везде вокруг бедуинские стоянки, а когда ехали к колодцу святой Магдалины, там расположились шатры правильным кругом, все из серого войлока мышиного цвета. Всюду верблюжий помет, моментально высыхающий на этом зверском солнцепеке, да и вообще полно сухого помета от ослов, коз и собак.

Константин пробормотал:

– Посмотри на них… Не понимаю, у нас зимой так не одеваются.

Тангейзер пожал плечами.

– Может быть, у них вера такая?

– Шутишь?

– Ну почему же…

– Нет такой веры, – сказал Константин почти сердито, – чтобы такими мелочами занималась.