Танги

Приближалась пасха. Танги прожил в Убеде больше восьми месяцев. Он готовился к весенним экзаменам и работал как одержимый. Он шел первым по всем предметам, но старался получить еще более высокие оценки; он знал, что это порадует отца Пардо, и готов был вложить в учение все силы, лишь бы доставить ему удовольствие. Танги занимался у себя в комнате. Иногда к нему присоединялись Платеро и Маноло; они по очереди проверяли друг друга.

Между тем Танги чувствовал себя нездоровым. Часто он просыпался весь в поту. Ночью не мог лежать вытянувшись — он задыхался от кашля. Он потерял аппетит. Как-то вечером, когда на него напал сильный кашель, дверь в его комнату отворилась и вошел отец Пардо.

— Тебе нездоровится?

— Нет, ничего. Я закашлялся.

— Да, слышу.

Отец положил руку на лоб Танги.

— Да у тебя жар, дружище!

— Нет, здесь просто жарко.

— Как — жарко? Ты что ж, не замечаешь, что Сьерра совсем рядом и ночи у нас весьма прохладные? Говорю тебе — у тебя жар.

— Вы думаете?

— Сейчас мы это узнаем. Я схожу за градусником, а ты лежи смирно и хорошенько укройся.

Отец Пардо вернулся и протянул Танги градусник. Пока Танги мерил температуру, отец Пардо отошел и стал рассматривать пейзаж за окном. Танги видел, как его черный силуэт вырисовывался в узкой раме окна.

— Готово?

— Да.

— Покажи… У вас жар, молодой человек. И даже сильный жар… Ну что ж, постараемся узнать, что с тобой. Я буду задавать тебе вопросы, а ты отвечай мне очень точно. Идет?

— Идет.

— Бывает у тебя озноб?

— Да.

— Какой? Иногда пробегает легкая дрожь?

— Нет, длительный озноб.

— Так. Шла у тебя кровь носом в последние дни?

— Да, вчера и третьего дня.

— Понятно. У тебя бывают головные боли, порой бросает в пот, становится не по себе; а рвота у тебя бывает?

— Нет.

— У тебя где-нибудь болит?

— Здесь, в левом боку.

— Так. Теперь я схожу за своими игрушками и послушаю, что делается в этой старой грудной клетке, а потом снесу тебя в лазарет.

Отец Пардо внимательно выслушал Танги, заставил его покашлять, задал еще несколько вопросов, потом завернул в одеяло и отнес на руках в лазарет, находившийся на том же этаже. Сестра в белом халате помогла ему уложить Танги в постель. Мальчик безропотно подчинялся им. Ему было хорошо. Он следил взглядом за отцом Пардо и ни о чем не тревожился, так как безгранично верил ему. По спине его еще пробегала дрожь, и он старался поглубже зарыться в постель. Вытянув ноги, он наткнулся на грелку и улыбнулся. Как приятно болеть, когда тебя балуют и ухаживают за тобой! Он подумал, что если б у него были родители, они, наверное, тоже ухаживали бы за ним.

Отец Пардо подошел, собираясь сделать ему вливание.

— Ну, дружище, теперь тебе будет немножко больно.

Танги, улыбаясь, протянул ему руку. Отец Пардо ловко сделал ему укол. Затем легонько стукнул его по лбу и сказал:

— У тебя прескверная болезнь, старина. Но мы тебя вылечим. А ты должен быть очень послушным и помочь нам поставить тебя на ноги. Сестра Мари-Мадлен подежурит у тебя. Если тебе что-нибудь понадобится, попроси у нее. Она приготовит тебе большой кувшин с апельсиновым соком. Пей как можно больше. Завтра я приду с чудесными аппаратами и сделаю с тебя снимки. Тогда мы хорошенько рассмотрим, что происходит за этими ребрами.

— Неужели я не смогу держать экзамены?

— Конечно, нет! Ты пробудешь здесь не меньше месяца. Сначала ты должен выздороветь, а потом хорошенько окрепнуть.

Две недели Танги был болен очень тяжело. Боль в боку становилась все мучительней, кашель усиливался. Всякий раз, как Танги открывал глаза, он встречался взглядом с сестрой Мари-Мадлен или с отцом Пардо, следившими за ним. Черные глаза сестры ласково смотрели на него. В своей белой одежде она казалась ему доброй феей. Отец Пардо стоял неподвижно перед Танги и улыбался. Танги пытался улыбнуться ему в ответ.

— Ну, болящий, надеюсь, ты не собираешься валяться тут до пасхи? Сестра Мари-Мадлен надумала испечь тебе грандиозный пирог.

Танги был счастлив. Он чувствовал себя легким, словно перышко, и ему все время хотелось спать. Когда он открывал глаза, ему было приятно, что он не один, что они всегда тут, возле него. Как только он просыпался, сестра брала со стола кувшин и поила его апельсиновым соком. Танги нравилось чувствовать ее заботливые руки у себя под головой. Он говорил себе, как чудесно, когда тебя любят. Он больше не думал о своих родных и вообще ни о ком. Отец Пардо был тут. Это самое главное.

Наконец Танги начал есть. Кашель уменьшился, температура упала. Он еще не вставал с постели, но мог болтать с сестрой и отцом Пардо, который всегда приходил посмотреть, как Танги ест, чтобы убедиться, что он ничего не оставил. Танги улыбался. Когда ему больше не хотелось есть, он бросал на отца Пардо умильные взгляды, но того было трудно смягчить. Он строго смотрел на выздоравливающего мальчика, пока тот не доедал всего до конца.