Танго нуэво

– Вряд ли. Если ты карася принесешь в храм – что будет?

– Ничего.

Женщина развела руками. Мол, ты сам себе ответил…

Значит, будем разрабатывать обычными методами, – кивнул сам себе Серхио. И низко поклонился Богине.

– Благодарю вас, ритана…

Ла Муэрте улыбнулась.

– Иди с миром, Серхио Мария Вальдес. Иди с миром…

Боги не могут вмешиваться в ход событий. Слишком сильно их воздействие раскачивает равновесие мира. Слишком тяжело обходится.

Но кое-что могут сделать даже боги.

К примеру, благословить человека. А божественное благословение – это такая штука, с которой легко поднять даже самое безнадежное дело.

И справедливости ради, Серхио ничего больше и не надо было.

Ответы на свои вопросы он получил, благословение вообще пошло бонусом, о котором он никогда и не узнает, а дело…

А боги не обязаны за тебя все подряд делать! Да и ни к чему.

Сами справимся.

* * *

Ох, как же не хотелось Амадо Риалону ехать куда-то на ночь глядя. Тем более в монастырь святой Клариче…

Да гори б она синим пламенем!

Вместе с иконами, монашками, трупами и кладбищем! Просто – грррррр!

И день был тяжелый, и устали все безмерно, и глаза слипаются, и мобиль ведет себя, как распоследняя сволочь… Амадо решительно остановил мобиль у дороги и достал с заднего сиденья термос с кофе.

Лично заваривал.

Тряхнул, пригляделся даже с небольшой опаской… нет, стенки термоса целы. Не разъело.

Кофе и сахара он туда вбухал столько, что воды, наверное, меньше было. Но ничего другого не получится… он просто уснет на дороге. И хорошим это не закончится.

Кофе не потек, а упал в желудок, и кажется, прожег в нем дыру.

Амадо потер живот, поморщился. Побаливает, конечно. Самая распространенная болезнь в его департаменте – язва. Нет, не язвительность, а обычная язва желудка. Потому как целый день на ногах, питаешься кое-как, да еще и такое пить…

Кофе, кажется, потек прямо по венам, ударил в мозг, отогнал сонную одурь – и Амадо решительно нажал на газ.

Вперед и только вперед!

В монастырь святой Клариче. В тот самый, куда увезли тело сеньора Гомеса, внезапно умершего четыре дня назад.

Дорога послушно стелилась под колеса, а Амадо думал, что, может, и переночевать там получится? Ну хоть как-то… поставит он рядом мобиль, в нем и поспит… случалось уже. У него и плед с собой есть, если что. И даже чистая рубашка в запасе.

До монастыря он добрался, когда уже стемнело. В таких заведениях ложатся спать достаточно рано, но Амадо бестрепетно заколотил в ворота, потом нажал на гудок мобиля, потом еще и свисток достал, да такой отъявленно пронзительный, что от него даже морские волны шарахались.

Сочетание гудков, свиста и грохота монашек-таки допекло, и в калитке распахнулось окошечко, в которое… нет, не просунулась. Блинообразная физиономия монашки и не в таком бы окне застряла. Там щек из-за ушей не видно.

Зато глаза – злющие!

– Немедленно прекратите! Вы нарушаете покой святого места!

– У меня есть дело к настоятельнице, – решительно заявил Амадо. И в подтверждение его важности дунул в свисток. – Пусть она уделит мне пять минут, и я перестану шуметь.

– Я полицию вызову! – взвизгнула монашка.

– Пусть приезжают, – щедро помахал медальоном Амадо. – Поговорим, как коллега с коллегой…

Монашка прищурилась. Этого она не предусмотрела…

– Вы…

– Мне. Нужно. Поговорить. С настоятельницей.

Сказано было увесисто. Становилось понятно, что никуда тан не уйдет. Даже и с места не сдвинется.

Монашка поняла. Но…

– Изложите мне ваше дело. Я передам его.

Амадо качнул головой.

– Сестра, вы меня не хотите понять. Это – тайна расследования.

– А это святое место!

– Вот и посмотрим, насколько вашей святости хватит! – рыкнул Амадо, окончательно озлившись. – Есть у меня один знакомый, епископ Тадео. И я ему сейчас телефонирую. Думаю, после того, что он вашей настоятельнице выскажет, вам святости надолго хватит!

Монашка скрипнула зубами, но аргумент был серьезный. Весомый такой аргумент.

Действительно, святость отдельно, проблемы… а вот проблем епископ может доставить много. И мать-настоятельница не спит… собственно, в монастыре сейчас не спят даже тараканы. Постарался, негодяй…

Святость?

Вот взять бы метлу, да с молитвой, с лаской, с расстановочкой…

Нельзя.

Придется докладывать.

– Ждите, – процедила сестра и удалилась восвояси.

Амадо, недолго думая, уселся на капот мобиля и принялся развлекать себя художественным свистом. А что? Это дома нельзя, дома денег не будет. А в монастыре – можно! Им деньги не нужны, они Богу помолятся лишний раз, да и порадуются.

То ли благодаря свисту, то ли упоминанию епископа, приняли Амадо достаточно быстро. Он и две арии насвистеть не успел, а его уже пригласили в монастырь и в кабинет к настоятельнице. И в очередной раз Амадо ухмыльнулся про себя.

Ну да, ну да…

В кельях у послушников и рядовых монахов действительно можно умерщвлять плоть. А эта особь себя любит… кресла с набивкой из конского волоса одни чего стоят! С него Альба такое требовала, дешевле мобилю колеса поменять.

И стол не абы какой, не пара сколоченных досок. Дуб, резной, мореный…