Танго огненной любви

- Ты что, дура, или притворяешься? Сама что ли не догоняешь? Ты же лично сказала мне в больнице, чтобы я не смела никому ничего говорить, и чтобы вела себя так, будто ничего не случилось. Иначе в ход пойдёт видеозапись.

Она посмотрела на меня как-то странно. Всё же она явно не понимала меня, хоть я говорила на чистом турецком без акцента.

- Лариса, если Хасан подстроил это, то мне очень жаль тебя, - совсем другим тоном произнесла она. – Однако изменить что-то ты уже не можешь. Но ты ведёшь себя очень странно, ведь если бы со мной случилось такое, то я бы покончила с собой. Но для тебя, наверное, в порядке вещей получать удовольствие в объятиях десятков мужчин. Принимая во внимание твой менталитет, я предполагаю, что подобное для тебя не считается позором, который можно смыть только кровью. Мне искренне жаль тебя, поверь. Ты ущербна настолько, что даже не понимаешь этого.

От её слов мне аж стало дурно. Я выпустила её волосы, чтобы упереться рукой о стену, унять головокружение, а главное – не избить эту умалишённую. Филиз тут же выскользнула из комнаты, а я осталась один-на-один со своим горем, непониманием и обидой.

В чём-то Филиз права: чем жить с такими воспоминаниями, лучше сдохнуть. Но я не доставлю такого удовольствия Хасану. Вначале я поквитаюсь с ним, а потом видно будет!

Глава 22

Прошло несколько дней, а я так и не смогла переговорить с Хасаном, чтобы договориться по поводу видеозаписи. Внутри меня всё переворачивалось, когда я видела его морду, но приходилось делать вид, что всё в порядке. Вначале я подумала тупо убить его и тогда ни о каком шантаже не было бы речи. Но была ещё Филиз, которая всё знала. Да и неизвестно где эта долбаная видеозапись. Так что убийство – пока не выход из положения.

Поймала себя на мысли, что рассуждаю об убийстве, как о чём-то само собой разумеющемся. Будто человеческая жизнь для меня ничего не значила. Впрочем, Хасана нельзя было назвать человеком, и это сильно умащивало мою совесть.

Я стала избегать Ибрагима. Всячески давала знать, что хочу уехать и что мне не место в его мире. Ни о каком сексе не было и речи! Мы стали отдаляться друг от друга, хоть я видела, что ему это доставляет боль.

Зато Хасан вёл себя, как король. Он нашёл рычаг давления на меня, и при любом случае намекал, что если я проговорюсь, то пожалею. Но он себе не представлял, как я жалела о том, что не треснула его столбиком от кровати сильнее. Размозжила бы ему голову и жила себе спокойно. Да уж… Так и становятся маньяками-убийцами. То одного насильника пришила, то другого хочу угрохать. Не войти бы во вкус!

Только что делать, если справедливости ни от кого не добьёшься? Оставь таких людей в покое, и она продолжат насиловать и убивать. Если сдать их в полицию, то они отсидят свой срок и выйдут ещё более агрессивными. Хотя, не уверена, что в случае с Хасаном «правосудие» мне бы помогло. Наверняка, обвинили бы меня, что сама соблазнила, сама одурманила его, а потом предалась утехам с его друзьями. Поди, докажи, что это не так.

Впрочем, доказывать кому-либо я ничего не собиралась. Прикончу гада и свалю из Турции. Всё равно с Ибрагимом больше ничего не получится. Он должен будет забыть обо мне, жениться на хорошей девушке, которая нарожает детей. А что я могу дать ему? Бездетную жизнь, да позор на весь мир. Нет! Я так не поступлю! Я освобожу Ибрагима от своего общества!

В дверь моей комнаты постучали, и я откликнулась:

- Войдите!

Дверь отворилась и вошёл Хасан. Я непроизвольно вскрикнула и кинулась к окну.

- Стой! – велел он, закрывая за собой дверь. – Если удерёшь, то твоё видео увидят все, у кого есть глаза.

Я остановилась. Как это ужасно, когда тебя так мерзко шантажируют! Повернулась лицом к врагу и стиснула зубы.

Он неспешной и вальяжной походкой приблизился, и ударил меня по щеке.

- Не смей дерзко смотреть в глаза мужчине! Ты должна опускать взгляд! Нечестивая тварь!

Что? Нельзя смотреть ему в глаза? Да и не буду! В доказательство этого, врезала коленкой ему промеж ног, а пока он хрипел, согнувшись, ухватила его за волосы и тяпнула его мордой о ту же самую коленку. Он захрипел снова и уже не двумя руками сжимал пах, а одной, так как второй ухватился за разбитый нос.

- Слушай ты, ёбарь-террорист, - напустилась я на него, пока он не оклемался. – Либо ты мне отдашь видеозапись, либо сдохнешь от моей руки.

Он не ответил, странно похрюкивая. Эх, видимо, словил кайф, раз дар речи потерял! Но мне не стоило расслабляться – если он набросится на меня, то мне мало не покажется. Поэтому я отстранилась к раскрытому окну. Похоже, я уже привыкла сматываться через окна. Каждый раз приходилось уходить не через дверь: это было и после убийства белобрысого и во время бегства из борделя.

Отдышавшись, Хасан разогнулся, и я прочла в его глазах такую ненависть, что стало не по себе.