Танго под прицелом

Максим мысленно перенесся в ту новогоднюю ночь, когда после ухода Кости он побежал вытаскивать Марию из больничного морга. Идея объявить ее мертвой пришла ему в голову в ту секунду, когда она заговорила о своей скорой смерти. Нестеров моментально сообразил, куда он сможет спрятать Марию и где ее гарантированно никто из людей Кавалерьянца искать не станет. Он наскоро написал в истории болезни посмертный эпикриз, сам уложил женщину на каталку, закрыв простыней с головой, как положено, и даже укрепил бирку на ногу – чтобы у Арины, помогавшей ему везти каталку в морг, не возникло подозрений.

– Мы ее сразу в секционную положим, хочу вскрыть по свежему – не пойму, отчего такое могло произойти, – объяснил он медсестре, закатывая каталку в просторный секционный зал.

Арина только плечами пожала – доктор сегодня явно чудил, но вдаваться в подробности девушка не стала – в отделении ждал накрытый к праздничному ужину стол, а тяжелых больных больше не было…

Когда Нестеров вбежал в морг, Мария по-прежнему лежала на каталке между двух секционных столов и спала. Максим затормошил ее, задышал жарко в лицо:

– Маша… Машенька, все закончилось… Все закончилось, моя девочка…

– Не зови меня так… – прошептала она чуть слышно, и Максим согласно закивал:

– Да, конечно, как скажешь… Все, едем отсюда. Ты испугалась?

– Нет, – равнодушно бросила она. – После смерти Германа мне уже ничего не страшно. Костя застрелил его на моих глазах… Это была наша вторая встреча – вторая – и последняя. Он так и остался для меня буквами на мониторе ноутбука. Я не успела ничего сказать ему…

– Все, Маша… все…

Нестеров потряс головой, отгоняя печальные воспоминания, и открыл книгу.

«Спасибо тебе, доктор. А в морге было холодно», – гласила надпись на титульном листе, которую венчала витиеватая подпись.

Мария с юности любила сложные автографы…

Наследство

Москва, нулевые

Она вышла из подъезда, поежилась, привычным жестом набросила капюшон на рыжие волосы – шел дождь. Поправив на плече ремень огромной сумки, быстрым шагом направилась по выложенной брусчаткой дорожке к выходу из двора.

Сейчас остановится на углу, поднимет руку, останавливая такси – опаздывает, до метро еще добежать нужно.

Марго, вытирая тарелку, смотрела в окно и прокручивала все действия, совершаемые подругой, как кинопленку. Практически всегда одно и то же, разве что такси сегодня в новинку, обычно Мэри не опаздывает.

И тут Марго увидела его. Он стоял у стены дома напротив, курил, подняв воротник черной кожаной куртки, и наблюдал за Мэри.

Марго могла поклясться, что именно Мэри являлась объектом наблюдения – едва она села в такси, как мужчина, бросив окурок в кучу сметенных дворником листьев, тут же оказался у припаркованного мотоцикла, надел шлем и рванул в том же направлении.

Сердце нехорошо забилось. Интересно, сама Мэри почувствовала это или нет?

Марго волновалась сильнее с каждой минутой, даже сама не понимая, почему. Но руки дрожали, сердце по-прежнему бухало так интенсивно, что стало трудно дышать. В голове возникали картины одна ужаснее другой – и все были связаны с Мэри. С ней никогда нельзя было оставаться спокойной, постоянно что-то происходило.

«Женщина-катастрофа», – посмеивалась она сама, но Марго никогда не считала эту шутку удачной.

– И Джеф, как назло, в отъезде, – пробормотала Марго.

Муж отсутствовал уже вторую неделю, а сейчас мог бы дать дельный совет или проверить, что за тип провожает Мэри.

– Ладно, может, я и зря паникую. Могло ведь просто так совпасть… ну, курил мужик, потом сел на мотоцикл и уехал… при чем тут Мэри-то? Хотя… это же Мэри, она всегда при чем…

Пытаясь отбросить тревожные мысли, Марго занялась домашним хозяйством – ей приходилось готовить, учитывая еще и Мэри, потому что иначе та вообще бы перестала есть, времени на готовку у нее вечно не было, а холодильник существовал исключительно для молока, которое Мэри добавляла в кофе. Марго же, сидя дома, всегда могла приготовить что-то и отнести в квартиру подруги несколькими этажами выше.

Сегодня вечером Мэри вдруг явилась сама. Когда удивленная Марго открыла дверь, Мэри, с размаху бросив сумку на вешалку в прихожей, быстро скинула туфли и плащ, с которого капала вода – дождь так и не прекратился, – и промчалась в кухню, забилась там в давно облюбованный угол между столом и стеной, поджала под себя ноги, вставила в мундштук сигарету и хриплым голосом произнесла:

– За мной следят, – при этом рука ее, поднесшая к кончику сигареты зажигалку, дрожала так, что гасло пламя.

– Кто, Мэрик? – Марго села напротив и встревоженно посмотрела в бледное лицо подруги.

Мэри откинула со лба отросшую рыжую челку, выпустила облачко ментолового дыма и зажмурилась:

– Понятия не имею. Но за мной постоянно ходит какой-то человек, и не исключено, что не один. Сегодня выскочила в перерыве на улицу покурить, а на крыльце сидит парень, прямо на перилах. Меня увидел, смутился и ушел.

– У него шлем был?

– Что?

– Шлем мотоциклетный был у него? – повторила Марго.