Танго пришельца

— Да, в этом есть смысл, — кивнул он. — Особенно после такого объяснения.

— А как же мертвые? — снова спросил Чи.

— Объекты ищут их. Они видели этих людей там, в космосе, но не могут их найти.

— Но есть куча живых астронавтов, и их нет в этом параде, — сказал Чи.

— Уверена, субъекты растеряны. Не думаю, что в конечном итоге они окажутся разрушительными. Альфа-Центавра нуждается в заселенной людьми и центаврийцами Земле. Могу предположить, что сущности могут видеть дальше нас и уже нашли тех астронавтов, кто хоть однажды побывал в космосе и до сих пор жив. Там одиноко, не так ли?

— Возможно, — кивнул Чи.

— Они были там много десятилетий, может, больше, кто знает. И сейчас ждут возможности связаться с родиной и узнать, что делать дальше. Таким образом, они проявляют интерес к космическим путешественникам, которые так и не достигли границы. Как… как наблюдатель к пингвинам в дикой природе. Ты привязываешься к нескольким пингвинам, несмотря на то, что сами пингвины не имеют ни малейшего представления, что за ними кто-то наблюдает. Ты даешь им имена, изучаешь их, привыкаешь. А, когда исчезаешь и появляешься, скажем, через год, ищешь «своих» пингвинов, а их, может быть, давно уже и нет.

— Но как субъекты делают это? — спросил Гауэр.

Я взглянула на Кристофера. Ответ лучился из него не хуже маяка.

Глава 34

— Один из них визуалист. Возможно, другой эмпат или специалист по расшифровке снов, как и ты, — сказала я Гауэру. — Может, эти существа — квинтэссенция талантов центаврийцев. Но у кого-то есть талант визуалиста. Однажды Кристофер нарисовал мне образ своей мамы в воздухе лишь перестановкой молекул. Раз такое возможно, думаю, они так и делают.

— Так почему же ты так привлекаешь эти образы? — спросил Гауэр.

— Потому что женщина может их нейтрализовать, — проворчал Мартини. Он подошел к нам, и он был в ярости. — Они знают об этом, и им ни разу не пришло в голову, что наши бывшие угнетатели сделают то же самое с Землей, — он потер лоб. — Ты права, малышка, полностью. Тот же самый почерк, какой они проделали с той воинственной планетой. Мы окружены сетью. Как только мы на нее наталкиваемся, нас отбрасывает назад.

— Гуманность — девиз центаврийцев.

— О, все несколько хуже, — Кристофер выглядел не менее яростным, чем Джефф. — Если мы сделаем достаточное количество попыток, хотя сколько это «достаточно», неизвестно, они начнут уничтожать корабли и с каждым разом делать сеть меньше.

Отвратительная перспектива.

— Америка не единственная страна, заинтересованная в космических путешествиях.

— Знаю, — Кристофер говорил злее, чем Джефф. — И это не очень хорошо для американского правительства, не говоря уже об остальных странах.

— Плохо, — я задумалась. — Такое положение может сделать «Центурион» не слишком положительным в глазах общества. И чем меньше положительным, тем больше на вас будут оказывать давление, пытаясь превратить центаврийцев в боевое подразделение, воюющее с другими странами.

— Боже мой, что же нам тогда делать? — тихо спросил Кристофер.

— Джефф, что ты имел в виду, когда сказал, что женщина может нейтрализовать эти объекты?

— Давай спросим у того, кто это утверждает, — сказал он.

Я обернулась и увидела Альфреда и остальную часть нашей команды.

— Уверен, что девушкам здесь будет безопаснее? — Мартини так и сочился сарказмом и яростью.

— Как-то не подумали об этом, — ответил Альфред. — Мы помогали этой стране стать супердержавой и защищали наш дом от страшной угрозы. Прости нас за то, что обрекли ваше поколение на такое.

О, мужчины. Оба Мартини закрутили сарказм на полную.

— Эй, парни. Давайте сосредоточимся на текущей ситуации. Альфред, что можно сделать сейчас, чтобы не ошибиться?

— Без понятия, — он пожал плечами. — психо-физический барьер вокруг Бета Двенадцать был установлен во времена моих бабушек и дедушек.

— Бета Двенадцать?

— Каждой планете мы присвоили последовательность на основе к какому солнцу они ближе и какой она идет по порядку. В нашей системе восемнадцать планет и десять из них обитаемы. Остальные, когда нас изгнали, были необитаемы, но сейчас кто знает.

— Но у вас, в лучшем случае, должно быть обитаемы только восемь планет, — сказал Чи. — По крайней мере, по нашим подсчетам.

— Ваши подсчеты неверны, — Альфред пожал плечами, — и, в силу некоторых причин никто из нас до сих пор об этом не упоминал. Я знаю о теории, что второе солнце должно привести планеты к срыву с орбиты. Но наши планеты ходят по леминскатным орбитам.

— В смысле, они делают восьмерку? — по мне такое кажется нереальным, но, опять же, когда-то нереальным был факт, что кто-то может передвигаться на гипер-скорости, а центаврийцы делали это постоянно.