Танго с ветром

Соня допивает одним глотком остатки чая и уходит следом за Ритой.

Остановившись возле комнаты Риты, Соня прислушивается и осторожно стучит. Из-за дверей раздается гнусавое:

— Кто там?

— Это я, Соня.

— Заходи.

Соня заходит в комнату и видит Риту лежащей на кровати лицом в подушку. Рита плачет. Соня садится рядом. Она вспоминает себя, и ей опять скучно. И она даже не знает, что скучнее — вот так рыдать или быть вот такой деревянной, как сейчас она сама. Жизнь — это чувства. Может быть, то, что было, было лучшим? Соня гладит Риту по спине и чувствует сострадание к этому хрупкому телу. Соня думает о скелете, на который натянуты мышцы, внутри которого скрыты внутренние органы, мозг, пища, съеденная накануне. Соня понимает, что так думать нельзя, но она ничего не может с собой поделать. Она так думает. И пытается понять, как физиология превращается в драму или трагедию. И почему нам так жаль друг друга, и почему мы придаем этому значение? Рита скулит и всхлипывает. И повторяет одно и то же слово:

— Ну почему? Почему?

И Соня говорит ей:

— Знаешь, что самое гадкое? Вот ты жрешь таблетки, Напиваешься, режешь вены, бросаешься под трамвай. И ради чего? Если бы это еще было хотя бы злодейством, но нет. Это тупо. И даже реплики повторяются, будто всем раздали одну и ту же пьесу. Почему мы не смеемся? Почему мы плачем? Какой смысл?

Рита садится и пытается остановить слезы.

— Да я понимаю все. Ты права! Но меня разрывает. Мой мозг рвется на части. Почему? Почему? Мне нужно это чертово объяснение — почему. Я не могу жить, пока я не понимаю — почему! Мы же были, мы были счастливы!

— Просто счастье кончилось. Вы израсходовали его, и он пошел искать его в другом месте. Знаешь, тебе надо просто стать счастливой, и у тебя все будет прекрасно. Может быть, даже Антон твой вернется. Увидит счастье и вернется. Несчастные никому не нужны.

Рита громко сморкается и с надеждой смотрит на Соню.

— Как? Как мне стать счастливой?

Соня некоторое время раздумывает, потом решается:

— Есть одно средство. У тебя есть ручка и блокнот?

— Есть.

— Давай, неси, — Соня ложится на кровать и смотрит в потолок. На потолке написаны все истины, если кто-то все еще не знает этого.

ГЛАВА 21 Икар

Соня спит. И ей снится сон. Сон снится ей сразу в виде японского аниме. Икар и Дедал стоят на скале. У Икара лицо Сони. Жара, пот течет по лицу, соль на губах. Огромная тень падает на почти готовое крыло. Икар поднимает голову и видит Дедала.

— Человек не птица, брось эту затею, — говорит Дедал.

Икар не согласен.

— Человек умнее птиц, мы из нее суп делаем. И уступим им право смотреть на нас сверху?

— Уйми гордыню! Птицы летают, потому что просты и бесхитростны. За это бог наградил их крыльями.

— Нет. Я не смирюсь! Отойди!

Икар берет крылья и направляется к краю скалы. В небе парит альбатрос. Икар прицепляет крылья, затягивает ремни, разбегается, прыгает. Он летит! Все выше и выше! Он парит над сверкающим морем почти наравне с альбатросом. Взмах-взмах! Еще выше! Еще! И вот уже лучи солнца обжигают его лицо. Внезапно крылья вспыхивают, словно бумага над пламенем газовой конфорки. Икар кричит и летит вниз пылающим мотыльком, на камни. Удар!

Соня резко открывает глаза и вскакивает. Ветер распахнул окно и теперь стучит рамой о стену. Шелест листвы. Соня поднимается с постели, подходит к окну и закрывает его. Но ей не спится. Она одевается и выходит из комнаты.

Чайник закипает быстро, и шум его кипения такой дружеский. Да, именно дружеский. Чайник — самый надежный друг человека ночью. Сначала он сердится, что его потревожили, а потом затихает умиротворенно. И чай, это волшебное растение, дарит кипятку свой аромат и вкус.

Соня смотрит, как оседают чаинки на дно стакана и ждет, когда чай остынет. В свете желтой лампы растение с огромными листьями, похожими на лапы лешего, танцует на еле заметном ветерке.

Появляется Одиночество. Сонин близнец цвета электричества тихо сидит напротив нее и улыбается.

— Как думаешь, Рита вернет его? — спрашивает Соня.

— А тебе-то что?

— Ну, если она сможет, значит, и я могла, — задумывается Соня.

Одиночество усмехается.

— Все еще жалеешь?

Соня качает головой.

— Нет. Но… Есть какая-то незаконченность. Я ведь тоже не ангел. Была и моя вина в чем-то.

— Не надоело? Целый год по кругу. Одно и то же. Рите-то все говоришь, как умная. Скажи лучше, что ты решила?

— О чем ты? — Соня насторожено смотрит Одиночеству в глаза.

— Ну-ну. Типа не понимает она. Я про Джонни. Пойдешь завтра?

— Пойду, — подумав, отвечает Соня.

— Серф? Или серф с Джонни? — в глазах Одиночества насмешка.

— Серф. Мне это надо. Ветер, вода. Свобода. Это танго с ветром. А Джонни — он странный. Но я ничего не хочу. Он пугает меня, мне кажется, он придурок.

— Ты вроде оправдываешься? — Одиночество царапает Соню взглядом.

— Я? Оправдываюсь? — Соня возмущается, и Одиночество идет на попятный.

— Нет? Ну, смотри. Чтобы беды не вышло.

— Отвали! Не опускай мне самооценку.

Соня начинает пить остывший чай.

— Скажи, — просит ее электрический подросток, — какой у него вкус?

— Ну, как запах растений, только жидкий.