Танго sforzando

— Не знаю, — уклончиво проговорила ты, расчехляя аппарат. Ловкие руки закрепили манжет, аппарат загудел, надуваясь и сдавливая предплечье. Выдал цифры на электронный циферблат: — ну, положим, в космос вас не возьмут. Сто сорок на девяносто. Где ж это нормально-то?!

Она укоризненно посмотрела на пожилую даму. Та положила морщинистую руку поверх тонких девичьих пальчиков:

— Так если я буду об этом думать, то сразу можно и помирать, милая моя! У нас, у стариков, уже не бывает как у космонавтов, — она задумчиво уставилась в окно.

— Пойдемте, я вас уложу, — предложила Стеша. — Заварю вам чаек ромашковый. Лимончик порежу, а?

Ираида отмахнулась:

— От лимона у меня изжога, от ромашкового чая — несварение, — она поджала губы, — я уже приняла лекарства. А вот ты мне так и не ответила, что у тебя в голове.

Стеша и сама не знала. Опустилась на стул напротив, положила голову на скрещенные ладони.

Вот этот «почти поцелуй», который случился вчера, он что-то означал?

Она помнила руки Егора на своей талии, нежное прикосновение. Словно она — самая главная его ценность. Хрустальная ваза. Раритетный фарфор. Как отличалось это от того, что давал ей Олег!

Но перейти черту… Пойти дальше, заглянуть в завтра, в будущее с ним. За золотистые буквы на черном фоне «Северный флот». Невозможно. Немыслимо. Нереально.

И так желанно.

* * *

Стеша сбежала от Ираиды. Дождалась, пока подействуют лекарства, и сбежала.

Торопливо распрощавшись, бросилась подальше от расспросов, внимательных испытующих взглядов, советов.

Еще ощущая взгляд в спину, ловко отперла дверь, ворвавшись в спасительный полумрак, захлопнула.

Прислонившись лопатками к светлому дереву, выдохнула.

Пять минут тишины, и она снова вернёт самообладание.

«И с чего я так задергалась?» — увещевала она себя, рассовывая по полкам оставшиеся продукты. Вскрыла шуршащую упаковку риса, пересыпала в прозрачную банку с деревянной крышкой. Сахар-песок — в такую же, только с металлической крышкой. Сунула на полку квадратную коробку зелёного чая.

— Я сама решаю, что я хочу в этой жизни, а чего — нет, — напомнила себе вслух.

Карман оттягивала мелочь.

Стеша вытащила сдачу, потянулась к шкатулке на холодильнике.

Сердце увеличилось в размерах и сжалось до размера атома: копилка окзалась пуста.

По спине пробежал холодок, шея под волосами вспотела. Она точно помнила, что еще вчера вечером, когда она брала деньги на продукты, оставались две пятитысячные купюры и стопка тысячных и несколько двухтысячных ярко-голубых «Владивостоков». Это не считая мелкого размена: зелёненьких банкнот с Севастополем и золотистых сторублёвок.

Автоматически посмотрела под шкатулкой — конечно, пусто.

В груди мерзкой жабой расползался страх — вчера выяснилось, что кто-то влез в квартиру Ираиды Семеновны. Сегодня — к ним.

Щелкнул замок, хлопнула входная дверь.

Стеша метнулась в коридор: Егор. Выдохнула с облегчением.

Она так и замерла в проходе: огромные глаза, наполненные ужасом, бледная, в испарине кожа. В гортани застрял крик. «А что, если он подумает, что это я взяла?» — пульсировало в висках, вытесняя все другие мысли и чувства.

— Эй, ты чего? — он удивленно замер посреди коридора, в одной руке ключи, в другой — стопка новых тетрадей. Стеша смотрела жалобно и виновато.

— Я не знаю, что случилось, — прошептала. — Я пришла, двери заперты, всё как обычно. Никаких следов. А хотела сдачу на место положить, а она…

Она всхлипнула и заревела навзрыд.

Егор схватил её за плечи, чуть встряхнул:

— Не ревем! — скомандовал. — Докладываем обстановку. Что случилось-то?

— Деньги пропали… все… совсем, — Стеша дрожала всем телом, испуганно заглянула в глаза. — Но это я не. Я не брала. Нас обокрали?

Егор шумно выдохнул, сгрёб её за плечи, прижал к себе.

— Фу-ты, господи, — чмокнул в макушку. — Ну, ты даешь, Степа.

Она попыталась высвободиться из его объятий, он только крепче её к себе прижал. Девушка запрокинула голову, заглянула в глаза:

— Ты мне веришь?

— Ну, само собой. Это Митька деньги взял. Мы же тебе рассказывали про пацаненка его однокашника? У которого проблемы со здоровьем, и срочно нужны деньги на лекарства. Мы с мужиками скинулись…Прости, не подумал, надо было тебя предупредить. Ты спала уже.

Стеша нервно выдохнула:

— А мы как же? — она икнула. — Там совсем ничего не осталось, только сдача сегодняшняя.

Он пожал плечами:

— А у нас мешок картошки Борисыч из деревни привезёт. Ну, это тот, который тебе сирень привез. Что, не проживем, что ли? — он говорил, а в глазах притаилось что-то новое, пугающе-горячее.

— Так ведь даже на хлеб нет… совсем.

Он удивленно пожал плечами, уткнулся носом в ее волосы. Они пахли мёдом, облепихой и солнцем:

— Так ведь картошка будет, — повторил. — Сегодня привезём… Ты чего, правда, напугалась?

— Ну, да. Думала — ограбили. Вчера про Ираиду Семеновну узнали, а тут у нас.

Он усмехнулся:

— Вот чудак-человек, сразу про ограбили, — он приподнял её подбородок. Руки соскользнули с плеч, задержались на локтях, сжали призывно. Стеша порывисто выдохнула, закрыла глаза, прислушиваясь к разливающемуся по телу теплу.