Танго sforzando

Вот он дотронулся до запястья, поднял её руки себе на плечи, шаг навстречу, заставив сделать шаг назад и упереться спиной в стену. Дыхание сбилось. Он так близко, что слышно биение его сердца. Склонился над ней. Губы мягко коснулись щеки, собрали солёную дорожку. Стеша вздрогнула от неожиданного сочетания нежных губ и чуть колкой щетины, затаилась, ожидая, что будет дальше.

В груди стало горячо. Словно огненный шар, разрастаясь, перекатывался к ногам. В животе икрилось бенгальскими огнями.

Девушка запрокинула голову, чтобы видеть его сейчас. Серый взгляд, вопрошающий и дерзкий, смелые руки, ласковые и требовательные. Губы коснулись уголка рта, бегло, будто невзначай. Чуть отстранились, дав возможность сказать «нет». Стеша обвила его шею руками, запустила пальцы в густые, пропахшие соленым ветром волосы, прижалась всем телом, чувствуя его желание.

Пьянящее ощущение близости и несказанных слов. Горячие руки, обжигающее дыхание. Время дрогнуло и остановилось, растянув мгновение их первого поцелуя, долгого, как полярная ночь и ослепительного, как сияние авроры. Только его руки. Только ее дыхание.

Они очнулись на пороге комнаты. На Егоре уже не было даже футболки. Затуманенный взгляд и желание дойти до конца.

Все меньше пространства для манёвра, всё сложнее принять решение, всё желаннее ласки. Все горячее объятия.

Её охватил страх. Кольнул острой иглой. «Нет, я не хочу!» — сердце в панике забилось в груди. Губы похолодели, до судороги свело колени. Она невольно всхлипнула и отшатнулась, ударившись затылком о стену.

— Тш-ш, — прошипел он, замирая рядом с ней, подхватывая и переводя дух. Ладони ещё крепко её сжимают, губы не хотят от неё отстраняться. Хочется ею дышать, ею жить, это девочкой со старомодным именем. — Все хорошо. Только не убегай от меня, ладно?

Ещё мгновение рядом с ней.

Он мягко отстранился, поцеловал в губы нежно, выпивая её вдох благодарности. Улыбнулся загадочно.

— Мне кажется, ты будешь моя.

* * *

«Нежно любимая душка Солнышко,

Не читал твоего письма, так как люблю это делать в постели перед сном. Но я заранее благодарю тебя за всю любовь и доброту, которая излита там. Я сдам это письмо в Тосно и надеюсь, что оно дойдет до тебя сегодня вечером.

Да, эти дни, проведенные вместе, были тяжелы — но только благодаря тебе я их перенес более или менее спокойно. Ты такая сильная и выносливая-восхищаюсь тобою более, чем могу выразить. Прости, если я был не в духе или несдержан, иногда настроение должно прорваться!

Конечно, было бы счастьем, если бы мы могли оставаться вместе все это трудное время. Но теперь я твердо верю, что самое тяжелое позади, и что не будет уже так трудно, как раньше. А затем я намереваюсь стать резким и ядовитым.

Бог даст, наша разлука не будет долгой. В мыслях я всегда с тобою, никогда не сомневайся в этом.

От всего любящего сердца обнимаю тебя и девочек. Будь здорова и тверда, моя дорогая птичка, моя единственная и мое все!

Спи спокойно и сладко. Твой навеки старый муженек Ники».[13]

Глава 18. Чай с сухариками

Она укрылась в своей комнате.

Щеки горели, полыхали огнем.

С трудом переводя дыхание, распахнула окно, впуская в комнату холодный невский ветер, запах свежего огурца и корюшки. Грудь высоко поднималась, на разгоряченную кожу падала сырая взвесь, покрывая словно вуалью.

«Как теперь быть?».

«Собраться, съехать? Куда?»

Одна мысль — к Ираиде.

В кухне что-то с шумом грохнулось.

«А почему я должна сбегать?» — холодный ветер помогал расставить смешавшиеся мысли по местам. — «Что такого произошло?»

«Тебе понравилось, вот что», — внутренний голос не позволял врать самой себе. В ее жизни никогда не было таких поцелуев. Когда-то, в самом начале романтических отношений с Олегом, ей нравились его несмелые намёки. А потом его властные нахрапистые ласки вызывали отторжение.

С Егором она на миг забыла себя.

Не осталось ничего, кроме его рук. Она и сейчас ощущает их на своей талии.

Пальцы хранят его тепло, острый мужской аромат соленого ветра и легкие дубовые нотки.