Танго втроем + бонус

В маленькие окошки робко заглядывает солнце. Утро совсем раннее, в комнате темно. Верка чуть ерзает. Вчера я занимался сексом на уровне слепой потребности, потому что иначе не мог. Не думая, бросился, словно в омут с головой. И думать бы, что совершил ошибку, но не думается. Вера рядом, тёплая, спящая, мягкая. Хочется нырнуть рукой под одеяло, по плоскому животу, чуть сжать грудь, поцеловать в голое плечо. Ужас как хочется, и эрекция, которая упирается меж её бедер, наливаясь пульсирующей болью, главное тому подтверждение. Так же пульсирует, бьётся в голове – сделай, сделай… я готов уступить. Залезть под одеяло с головой, растормошить сонную Верку, как раньше, пока Данька не проснулся. Закинуть её ноги себе за спину, толкнуться внутрь…Я почти решился, да. Но на озере глухо застрекотала моторка. Я вскочил, торопливо разыскивая на полу сырые брюки. Не факт, что это Витька, совсем не факт. И Сашка мог про домик знать, раз уж я знаю. Толкаю Веру, она просыпается мгновенно, сбрасывает одеяло. Голая, блядь.

– Доброе утро.

Она косится на мой член и улыбается. А мне вот не смешно. Мне её хочется в бараний рог свернуть и трахнуть. Её голос хрипловатый со сна и после вчерашних криков. Она встает как была, голая, проходит мимо меня, пьёт воду прямо из носика чайника. Морщится – невкусно.

– У нас гости.

Выглядываю в окно. Над озером дымка тумана, ни хрена не могу разглядеть. Верка поднимает своё проститутское платьице, рассматривает – его не спасти. Вздыхает. Протягиваю ей свою футболку. Она тоже все ещё влажная, чуть пахнет болотом. Но все, что угодно, лишь бы уже голой не стояла. Футболка едва закрывает ей задницу и спасает меня мало.

– Хозяева! – кричат и стучат в дверь.

Я выдыхаю – Витька.

– Щас, – кричу я, и пытаюсь найти одежду для Верки уже затем, чтобы на неё другие мужики не пялились. Нехер.

Открываю все шкафчики подряд. В одном из них стопками сложена забытая рыбаками одежда. Мужская, не очень чистая. Я нахожу свитер для себя, ещё один, тот, что поменьше и почище - для Верки. Теперь она прикрыта по колени. Смешная, нелепая, взъерошенная со сна. Моя. Моя ли?

Мы выходим в туманное утро. Витька курит, сидя на терраске-балконе, на единственном стуле. Я тоже закуриваю.

– И правда, лысый, – констатирует факт Верка, проходит мимо, спускается к озеру.

Я оглядываюсь. Неизвестно когда, но Верка успела заправить постель, и даже чашки сполоснуть. Я закрываю дверь с чувством сожаления. Не знаю почему, но уходить отсюда не хочется. Но в городе нас ждёт сын, и, едва я думаю об этом, как сразу отбрасываю сигарету и устремляюсь за женой.

– Эй, герой-любовник! – крикнул мне Витька сверху.

Я притормозил. Верка уже залезала в раскачивающуюся лодку, отчаянно размахивая руками. Обернулся. Витька докурил, бросил тлеющую сигарету на землю. Я проводил её взглядом. Она уткнулась в сырую землю и сразу погасла. Но интересно было не это. Подошёл ближе. Рядом с Витькиным окуркам лежали другие. Затоптанные гневно, просто брошенные и дотлевшие. Чистые, брошенные явно уже после ночного дождя. Посчитал – восемь штук. Кто-то стоял здесь, внизу, долго курил, слушал, что происходит наверху, в нашей избушке. На каменистом берегу следов было не видно, а здесь, у домика, их было порядком. Какие сигареты курит Сашка? Я не помнил. Можно было позвать Веру, но мне не хотелось её лишний раз волновать. Кто бы это ни был, он ушёл. Или нет? Стоит сейчас за деревьями, наблюдает, ждёт подходящего момента… я заозирался.

– Паранойю-то не включай, – посоветовал мне Витька. – В город поехали. Там мне твоя клушка весь мозг выела, на тему, где её любимого носит, и что вообще происходит.

Я поморщился. Понимал, что разговора не избежать, но честное слово, чем объясняться с разъярённой женщиной, проще сбежать в другую страну. У меня после вчерашнего «разговора» ныло все тело. Не сильно, словно стараясь просто о себе напомнить, пульсировал огнём укус, ныли царапины. Повязка с ноги слетела, лодыжка чуть болела, но ходить можно. А впереди ещё один разговор, с ещё одной обманутой мной женщиной.

Витька тоже смотрел на меня осуждающе. Ещё бы, Верку он не знал, а Лену даже уважал по-своему.

– Она жена моя. Даньки мать, – решил признаться я. Витька удивлённо приподнял брови, я пояснил, – это очень долгая история и не очень интересная.

Мы пошли к лодке. Верка уже сидела, чинно сложив руки на голых коленях. Я видел, что теперь мой друг смотрит на Веру оценивающе, меня это бесило. Она и сейчас, этим туманным утром после тяжёлой ночи, была красива. Даже вызывающе дерзко, но этот свитер и грязные кеды…Мне хотелось наорать на Витьку, даже врезать ему. Чтобы не осуждал, не зная. Что моя Вера, она не такая. И дали мне её в руки чистой и невинной, наивной даже. И что во всем, что с ней случилось, виноват я, я и другие такие же тупые и уверенные в себе и своих действиях мужики. Захотелось повернуть время назад, отмотать, попытаться что-то исправить. Но, к сожалению, действовать придётся здесь, в настоящем, склеивать обломки, а что-то разбивать снова.