Таня, домой!

С каждым днем девочка все больше расстраивалась – она по утреннему свету в комнате понимала, что волшебства не случилось, на улице все так же серо, как и вчера. Приближался Новый год, а праздником и не пахло – ну какой праздник, когда вокруг все такое унылое, будто покрытое мерзлой пылью. «Так ведь и Дед Мороз к нам не доедет», – чуть не плакала Вика.

«А давай елку наряжать?» – зашла в комнату мама. Вика уныло пожала плечами. Обычно она дождаться этого дня не могла, а тут… Равнодушно перебирала мишуру, аккуратно сложенную в коробку с прошлого праздника, привязывала ниточки к хрупким стеклянным сосулькам и шишкам. Ничего не радовало.

«Смотри, Викуль», – мама держала в руках шарик из прозрачного стекла. Большой, блестящий, сверху будто сбрызнутый изморозью, а внутри него… шел снег. Не настоящий, конечно, из очень мелких блесток. Блестки магически переливались при свете старой лампы, будто светились сами по себе, пересыпаясь внутри шарика. Вика смотрела на это чудо, как завороженная. «Снег», – выдохнула она. Бережно взяла в ладошки шарик, поднесла к глазам, посмотрела сквозь него на свет – волшебство, да и только!

С антресолей вытащили елку, собрали, развесили по веткам игрушки. На самом видном месте сиял снежный шарик. Когда настало время идти спать, Вика еще долго лежала в темноте. Ей казалось, что шарик светится, подобно звезде, рассеивая по комнате призрачно-белые лучи.

Утром Вика открыла глаза, и подумала, что еще спит: свет в комнате был именно такой, как ей снился – призрачно-белый. Мгновение – и она уже стояла у окна. «Мама, снег! Мама, ну посмотрите же!» – мама, стоя на кухне, тихо рассмеялась. Спустя еще полчаса радостным визгом наполнился уже весь двор: таяли снежки в горячих ладошках, вырастали и рассыпались снежные стены, а вместе с белыми хлопьями на землю тихо и незаметно опускалось волшебство, без следа стирая стылую пыль и ледяную серость с улиц, дворов и лиц.

Банка со светлячками

«Пашка, ну-ка хорош спать, ехать пора!» – от этих слов Павлушка просыпался моментально. «Жаль, в школу тебя так будить нельзя», – ворчала мама. Конечно, только для вида, ей тоже было смешно, как Пашку пружинкой выбрасывало из кровати. Коридор он пролетал, будто вовсе не касаясь пола ногами, хлопала дверь ванной, а через две минуты он уже стоял у порога с рюкзаком и полностью одетый – с мокрой челкой, сонный, глаза моргают вразнобой, но ехать готов.

«Ты хоть бутерброд съешь, чучело, укачает», – чучело покорно кивало, второпях жевало бутерброд, не ощущая вкуса. Мыслями и всей душой он уже был там, в дороге.

Ездить Пашка любил больше всего на свете. Неважно, куда, на чем. Главное – сам процесс. Чтобы за окном мелькали столбы, деревья, облака, люди. Звук мотора, стук рельсов его завораживали. А самое крутое – высунуться в окно, чтобы ветром лицо обдувало. Жаль, правда, высовывать разрешали только нос, но все равно круто.

В свои 8 лет Павлик был идеальным попутчиком: не ныл, что скучно, не канючил, что надо в туалет или укачивает или устал, не болтал лишнего и не требовал внимания. Он был счастлив просто ехать.

С отцом они частенько ездили в путешествия на его армейском УАЗике. И это было потрясающе. В салоне пахло новой кожей – да, в выставочных «бобиках» делали кожаные салоны! По брезентовому верху колотили капли дождя, хлестали ветки, и эти звуки были лучше любой музыки. Из каждого такого путешествия Павлик привозил вагон и маленькую тележку впечатлений. Однажды Пашка видел, как вода течет вверх: машина неслась вниз, а ручей бежал ей навстречу. Как? Никак. Это была просто оптическая иллюзия, но Пашку зрелище просто заворожило: он будто оказался в волшебной стране, где все было наоборот и люди ходили вверх ногами. В другой раз они, остановившись на таежной дороге, увидели тигриные следы на снегу – прямо на обочине. Павлик даже испугаться не успел, как оказался в машине – папа его буквально закинул в салон, а через секунду уже давил на газ.

Но самое классное – это были поездки в отпуск дикарями. В багажник паковали палатку, спальные мешки, котелки, удочки, саперную лопатку. Пашка помогал изо всех сил: брался нести самый неподъемный рюкзак, путался под ногами, он был, кажется, везде. «А гитару взяли? – напоминал он. – А спички запасные не забыли? Пап, а рогатку мою?»

Наконец все было собрано, тысячу раз проверено, закреплено и упаковано. Пашка забирался на заднее сиденье и замирал: ура, поехали! В окнах мелькали сосны, облака, небо, листья. «Куда высунулся? Ну-ка назад!» – привычно одергивала мама. Пашка послушно сдавал назад, но спустя пять минут конопатый нос снова торчал в окно.