Таня Гроттер и перстень с жемчужиной

– С ним все будет прекрасно… замечательно… только одно «но». Отныне даже после слова «дурак» его будет тошнить желчью, – холодно пояснил Бейбарсов и посмотрел на свои розовые, очень аккуратные ногти, о чистоте и форме которых он явно заботился.

«Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей», – вспомнил играющий комментатор Пушкина. У самого Ягуна были ногти механика, который часто чинит пылесос и вдобавок забывает дома плоскогубцы.

Зализина мало-помалу оттаяла. Она вдруг сообразила, что Ягун еще не видел ее квартиру. Экскурсию она начала с ванной, где показала внуку Ягге автоматическую стиральную машину, которая, судя по подозрительному бульканью у нее в утробе, переваривала какое-то бельишко.

– Глебушка у меня хитрый! Он забросит трусики в машинку, а сам лежит на диване и говорит, что стирает, – с нежностью сказала Зализина.

Бейбарсов и Лиза ласково посмотрели друг на друга и поцеловались, как два голубка. Ягуну стало как-то приторно. «Вон он, локон Афродиты, когда аукнулся!» – подумал он. Ему захотелось брякнуть что-нибудь ехидное, но он передумал. Все-таки Бейбарсов был некромаг. У некромагов же с чувством юмора неважно.

– А вот с трикотажем наша машинка плохо дружит. Вещи жесткие становятся. Глебушка мой майки не любит после машинки надевать. Говорит, у него спина чешется, – продолжала ворковать Зализина.

Заметив, что Ягун хихикнул, Бейбарсов без восторга посмотрел на него.

– Что? Смешно? – мрачно спросил некромаг.

– Да нет… просто слово забавное, – спохватился играющий комментатор.

– Какое слово?

– Э-э… Трикотаж! Смотри: трехкотаж… трехмышаж… двухслоняж…

– Больше не смейся, а то однотруппаж будет! – предупредил Глеб.

Вслед за машинкой Ягуну была продемонстрирована и прочая бытовая техника. Ягун скучал. Бейбарсов улыбался загадочно, как мужчина, прекрасно осознающий, что его любимая не Сократ и не Софья Ковалевская.

– Разорвите меня конями… сожгите на костре, но я все равно не буду жарить Глебушке котлеты на этом масле! В нем холестерин! Пусть меня лучше в вулкан бросят, пусть изрежут острыми ножами! – стонала с негодованием Зализина тем самым голосом, которым раньше говорила: «А Танечка? Не всю кровь еще из Ванечки выпила?»

А между тем она всего лишь показывала Ягуну новую сковородку.

– Лиза, ты увлеклась! Поставь-ка, родная моя, чайник! Ягун только что с дороги! – мягко, но настойчиво сказал Бейбарсов.

Это был не приказ, но уже и не совсем просьба. Лиза спохватилась и, попутно рассказывая что-то о чайнике, помчалась ставить воду. Ягун сразу повеселел, сообразив, что здесь его, во всяком случае, накормят. Чутье не подвело. Накормили его недурственно. Настолько недурственно, что Ягун всерьез задумался, поднимет ли его пылесос. Половина индейки, креветки, крабы, клубника и чуть ли не двадцать пачек чипсов нашли свое последнее пристанище в желудке играющего комментатора.

– Где вы это все берете? – спросил Ягун.

Бейбарсов неохотно пояснил, что продукты сами переносятся из ближайшего супермаркета по мере того, как в холодильнике образуется вакуум.

– Какой вакуум? – не понял Ягун.

– Ну там… скажем, съел ты палку колбасы, и в холодильнике образовался вакуум ровно на палку колбасы! Правда, для того чтобы продукты сами переносились, Глебушке пришлось затолкать в морозилку разобранный скелет проворовавшегося снабженца, так что ты морозильник лучше не открывай! Мы им стараемся не пользоваться! – пояснила Зализина.

Бейбарсов укоризненно посмотрел на Лизу и сложил из салфетки двухпалубный пароход. Сам он ел мало. Как заметил Ягун, ограничился только бифштексом с кровью, который едва поджарил на сковороде.

Ощущая себя в роли гостеприимной хозяйки, Зализина сменила гнев на милость и… ее понесло. Ягун догадался, что у нее ужасно давно не было собеседника. Не рассказывать же, в конце концов, Бейбарсову… про Бейбарсова.

– Поначалу мы никак не могли привыкнуть! Вообрази – прилетели под Иваново, стоим как бедные родственники. У меня часы с кукушкой, а у Глеба тросточка и рюкзачок… Больше никаких вещей нету. Ступу он в лесу спрятал… Стоим на краю шоссе и не знаем, куда нам сунуться. А уже вечер такой довольно поздний, – начала рассказывать Зализина.

Ягун живо представил себе эту картину.

– И тут подъезжает к нам таксист и говорит: «Вам в город? За сто довезу!..» Мы садимся и едем! Едем и думаем, что такое сто? Зеленых мозолей, жабьих бородавок, дырок от бублика?

– Перестань! – недовольно сказал Бейбарсов.

Заметно было, что эти воспоминания не доставляют ему ни малейшего удовольствия. Вообще на Лизу он поглядывал как-то странно, вроде бы и с нежностью, но одновременно и с изумлением, точно на какой-то особый подвид человека.

«Хоть и любит он Зализину, а не подходит она ему. А все локон: сводит кого попало!» – подумал Ягун и съел большую ягоду клубники. Место для нее, как ни странно, вполне нашлось.

– Пончик, тебе чайку налить? – проворковала тем временем Лиза.

– Да, – ответил Бейбарсов.

– Без сахорочечка, как всегда?

– Без сахарочечка, – кивнул Глеб.

Лиза протянула ему губки для поцелуя. Ягун ощутил себя глубоко лишним.