Таня Гроттер и проклятие некромага

– Разве я сказал, что буду кого-то критиковать? Выбираю мир, дружбу и долгую жизнь! И вообще, реплика была обращена не к вам, мадам, а вон к той пролетающей птице-сирин. Это на тот случай, если кто-то скажет, что я заговорил первым! – торопливо сказал Ягун.

Энтроациокуль сердито отвернулась и вновь погналась за мячом. Ей было хорошо известно, что через защитный купол ее проклятия не действуют. И самое противное, что этот болтливый парень с красными ушами тоже явно был в курсе.

К концу тренировки бушевавший на трибунах Жикин внезапно завял, ссутулился и заплакал, уткнувшись в плечо Ягуну. Это произошло так внезапно и без всякой видимой причины, что Ягун даже не сумел съехидничать по этому поводу.

– Э… Жик, ты чего?

Жикин не отвечал и только вздрагивал от рыданий. Вдруг, сорвавшись с места, он убежал за трибуны и спустя десять минут снова вернулся бодрый и хохочущий. Прыгал по скамьям и пытался поцеловать солнце, обняв его за золотистые щеки. На подбородке у него пунцовела шишка размером с монету.

Маланья Нефертити, только что забросившая в пасть Гоярыну последний мяч, который дракон с аппетитом проглотил, поскольку сообразил уже, что никакой особой магии в мяче нет, спрыгнула с крышки гробницы. Нырнув в лазейку для арбитров, она подбежала к Жикину. Тот успел уже поссориться с солнцем и теперь пытался боднуть его лбом. До солнца он не достал, зато со скамейки навернулся.

– Забавный парень. Но вообще-то раньше он таким не был, – сказал Ягун оправдывающимся голосом.

– Три дня, – сказала Нефертити хладнокровно.

– Что три дня?

– Жить ему осталось три дня, если не будет нового вливания. Странно, что твоя бабушка ничего не предпринимает.

– Бабуся и не видела его… А что такое? Почему три дня? – встревожился Ягун.

– Он подсел на магэйфорин. Удивительно, что никто из ваших преподавателей не заметил. Признаки-то ясные. Укусы на лице, возбудимость, перепады настроения. С каждым разом признаки разрушения личности все заметнее, – сказала Нефертити.

– Магэйфо… что?

– Магэйфорин. Содержится в жале магической осы. Гнездо таких ос бывает на дереве, на котором повесилось не менее двух человек в течение года. Доставляет ужаленному болезненное удовольствие, делает его суетливым, способным на непредсказуемые поступки. Человек ведет себя как пьяный, не спит, не может есть, но сил не теряет. Умирает ровно через трое суток после укуса. Единственный шанс подарить себе еще три дня жизни – дать ужалить себя еще одной осе из того же гнезда. И так до бесконечности, – сказала Нефертити.

Жикин попытался лягнуть ее ногой. Он целовал скамейку, и ему не нравилось, что ему мешают.

– Уйдите, гады! Я никак не могу ее оживить! – сказал он плаксиво.

– Кого? – не включился Ягун.

– Дриаду. В этой доске спит дриада!.. А ну не трогай скамейку, осел! Она моя!

Нефертити покачала головой и вернулась на поле. Джинны заманивали драконов в ангары. Соловей уже стоял на поле и устраивал игрокам «разбор полетов». Судя по взъерошенному виду старого тренера, капитальный.

Глава 8 Пленник башни призраков

Люди как корабли в море. Их то подносит друг к другу, то относит. Даже когда корабль кажется неподвижным – он либо удаляется, либо приближается.

«Книга трепещущей судьбы»

Правило № 3 любовного катехизиса Грызианы Припятской гласит: «Если хочешь забыть человека – представь его в глупом положении». Причем если первые два правила давно забыты, то третье работает как часы. Именно его Таня и попыталась теперь применить.

Первым делом она вообразила Бейбарсова в Тибидохском болоте. Глеб ползал на четвереньках и зубами собирал поганки. Проглотив очередную поганку, он поднимался в полный рост и, перемазанный зловонной тиной, лез целоваться. При этом он мычал как дебил и закатывал глазки. Это было противно, но как-то банально. Чувство никуда не ушло.

Тогда усилием воли Таня переселила Бейбарсова в свадебный зал на Лысой Горе. Наряженный в белое платье невесты, Бейбарсов томно жался к могучему плечу Гуни. Заметив Таню, Глеб противно улыбнулся и сделал ей пальчиками «кукусики».

«Прекрасно! Как раз то, что нужно!» – подумала Таня.

Желая закрепить образ, она изготовила получасовой морок и отправила его бродить по комнате. Облаченный в кружевные доспехи невесты, в фате, с букетом роз, Глеб приставал к Дырь Тонианно, нес чушь и за полчаса успел ужасно надоесть не только Тане, но и скелету.

«Прекрасно! Еще немного, и я на настоящего Бейбарсова и смотреть не захочу!» – удовлетворенно сказала себе Таня.

Морок еще не развеялся, когда в комнату вошел Ягун. Призрак тотчас бросился к нему и принялся трогать бицепс играющего комментатора.

– О, какой сильный мущинка! Это у вас от рождения или здоровый образ жизни? Мущинка, подержите розы! – залепетал он.

– Уже бежу! – мягко произнес Ягун.

Он щелкнул пальцами, и морок исчез. Таня попыталась сделать вид, что ничего не произошло.

– Кто тебя приглашал? – грубо сказала она Ягуну.