Таня Гроттер и трон Древнира

– А чего тут не знать? У нашенских крылышки с переливом и пятки красней. К тому же вспомни, что он у тебя потребовал? Пять конфет и рюмку постного масла.

– Ну и что?

– Как «ну и что»? Заграничные купидончики в дорогу масло не пьют, – авторитетно пояснил Ягун.

Ругая себя, что проворонила тибидохского купидончика и упустила случай переслать Ваньке письмо, Таня надорвала серую бумагу и вытащила берестяной свиток. Свиток был совершенно чистым. Пока девочка соображала, нет ли тут магического шифра и не требуется ли приложить свой перстень, из свитка выплыл сгусток тумана.

– Недолеченная Дама! – радостно ахнула Таня.

– Ну почему так сразу и Недолеченная? Вы не поверите, но я со дня своей смерти не ощущала себя такой здоровой!

Дама целиком выплыла из свитка. Она была в длинном бежевом платье, украшенном хризантемами и лилиями.

– Можете меня поздравить, если вы из тех, кто умеет радоваться не только за себя. Я выхожу замуж! – томно поведала она.

– За кого? За поручика Ржевского?

Недолеченная Дама передернулась.

– Ну почему так сразу и за поручика? Разве в Тибидохсе нет других достойных кандидатур?.. – воскликнула она с искренним возмущением.

– Так за поручика или нет? Не увиливай! – настаивал заподозривший что-то Ягун. (Скорее всего он снова подзеркаливал.)

– Ну пускай за поручика… Да, да, да! – неохотно признала Дама. – Только почему ты думаешь, что он на всю жизнь останется поручиком? Безглазый Ужас обещал похлопотать, чтобы его произвели в капитаны. Разумеется, в призрачном мире все происходит не сразу, но лет через триста, я убеждена, мы пробьем для него повышение…

«Мир точно сошел с ума! Просто любовная эпидемия какая-то! Раз уж даже Недолеченная Дама влюбилась, то я уж и не знаю, что думать!» – решила Таня.

– Слушай, Дама, если не секрет… Что это вы вдруг так? Вы же со Ржевским уже чуть ли не сто лет знакомы… – спросила она.

– Сто двадцать восемь лет два месяца и четыре дня, – как эхо отозвалась Дама. – Нам нужно было время, чтобы разобраться в наших чувствах. К тому же я лишь недавно имела случай убедиться, какой это прекрасный, деликатный и мудрый человек!

– В самом деле? А я это в первую секунду понял, едва увидел его ножики! – похвалился Ягун.

– Разумеется, раньше мы общались, но это было не то общение. Оно не позволяло нам открыться! – продолжала Дама. – И лишь сейчас, столкнувшись с огромной опасностью, в минуту особого прозрения, когда мы плечом к плечу стояли в боевом дозоре, я поняла, какой передо мной человек!

– Погоди! В каком боевом дозоре? – спросила Таня.

Дама искренне удивилась.

– Как? Ты же сама просила Ржевского следить за Спящим Красавцем! Как-то я застала его у хрустального гроба и сперва остановилась порыдать, а после, когда Готфрид пошевелился, я едва не умерла от ужаса. Но затем я вспомнила, что уже, в общем-то, умерла, и осталась. С тех пор каждую ночь мы несли нашу бессменную вахту! А когда на рассвете он вставал и уходил, мы неслышно, как тени (хотя почему как? Мы и есть тени!), скользили за ним.

– Вставал? – непонимающе переспросил Баб-Ягун, ничего не знавший о Спящем Красавце.

Дама проигнорировала его вопрос. Кажется, она вообще решила не замечать присутствия лопоухого внука Ягге.

– Готфрид вставал каждую ночь, когда засыпал твой друг Тарарах! Это обычно происходило на рассвете, когда питекантроп спал мертвым сном. Между нами, поручать охрану Готфрида Тарараху было ошибкой Сарданапала. Вот Клопп – тот действительно отличный сторож! Ты же знаешь: у него третий глаз на затылке! – торопливо выкладывала она.

– А куда Красавец ходил? – спросила Таня. Смертельная клятва не позволяла ей заговаривать о Готфриде самой, но задать вопрос, когда о нем говорили другие, – почему бы и нет?

– О, каждый раз по одному и тому же маршруту! Он проходил галерею, потом лестницу атлантов и сразу под лестницей нырял вниз, в подвалы. Похоже, ему хорошо было известно, куда он направляется! Только всякий раз что-то отпугивало его, и он возвращался то с одного, то с другого места… Страшный, белый, как упырь, – идет, выставив перед собой руки… Как славно, что рядом был мой герой, мой красавец Ржевский, всегда способный поднять мой падающий дух тонкой военной шуткой! – с чувством воскликнула Дама.

Ягун не выдержал и заржал. Дама презрительно приподняла правую бровь.