Таня

Таня. А вот я когда-то заблудилась под Москвой, в Сокольниках… И вдруг мне показалось, что я где-то далеко-далеко на севере, а вокруг меня медведи, хищные птицы… Я даже заревела от страха.

Игнатов. Как же вы выбрались?

Таня. А я шум трамвая услышала.

Игнатов(смеется). Я вижу, вы отважный товарищ.

Таня(весело). А что вы думаете. Я отчаянный смельчак. (Таня встает из-за стола и идет к двери, быстро одевается.)

Игнатов. Вы… Вы уходите?

Таня. Значит, по-вашему, мне все-таки следует отправиться на «Розу»?

Игнатов. Да. Мне казалось, что сейчас это будет полезно для вас. Почему вы смеетесь?

Таня. Смотрите не отрекитесь потом от своих слов.

Игнатов. Значит… все-таки решили?

Таня. Да. (Улыбнулась.) Так сказать, совесть заела.

Игнатов. Ну что же… до темноты вы добраться успеете. Тридцать километров пройдете часа за четыре… Сегодня для лыж отличная погода.

Таня. Вашими бы устами да мед пить, Алексей Иванович. (Одетая, она подходит к столу.) Что это у вас в бутылке?

Игнатов. Коньяк.

Таня. Эх, где наша не пропадала. Налейте чуточку. Вот так. А теперь себе. Вы очень, очень хороший, Алексей Иванович. Спасибо вам за это. Ну, чокнемся и выпьем. (Пьет и ставит рюмку на стол.)

Кар! Кар! Стал ворон напевать
И на одной ноге скакать.

(Жмет руку Игнатову, берет лыжи и идет к двери.) Нет, не провожайте меня! Я тороплюсь. (Уходит.)

Игнатов в некотором замешательстве смотрит ей вслед.

Картина седьмая

Седьмое ноября 1938 года.

Прииск «Роза». Поздний вечер. В маленьком деревянном клубе идет спектакль «Чапаев». Помещение за сценой. Среди хаоса декораций актеры — приисковая молодежь — подклеивают бороды, догримировываются, курят. Издали доносится шум спектакля, музыка, пение, аплодисменты. За стенами клуба бушует пурга. По лестнице со сцены пробегает вихрастый парнишка, ведущий спектакль.

Вихрастый. Офицеры и генералы! Давай на сцену! Чапаеву ждать моего сигнала… (Исчезает.)

«Чапаев». Обозлилась нынче погода… Снегу навалило, словно со всего света к нам в гости.

Пауза.

«Фурманов». Братцы! У меня грим в коробке замерз.

«Чапаев». А ты подыши на него, голова.

«Матрос». Как же с доктором? Не слышно?

«Чапаев»(указывает на окно). Видишь, что делается! Второй час пурга бушует… Разве пробиться человеку?

Один из «партизан». А наш-то доктор что же?

«Матрос». В отпуску наш… В Красноярск уехал.

Молчание.

«Чапаев»(смотрит в зеркало). Ну как? Похож?

Один из «партизан». Как вылитый.

Открывается дверь, с улицы врывается снег и ветер. Входит Башняк, пожилой бородатый мужчина.

Он плотно закрывает дверь, отряхивается.

«Фурманов». Ну? Был у нее?

Все плотно обступают Башняка.

Башняк. Был.

«Матрос». Что же… как с мальчишкой?

Башняк (тихо). Плохо. (Долго молчит.) Конечно, разве простым глазом болезнь поймешь… Тут с докторским понятием надо… Может, и ничего, может, обойдется.

«Матрос». Врешь, Башняк. По правде говори.

Башняк. По правде и говорю: всю силу мальчишка потерял.

«Чапаев». Неужели помрет парень? (Пауза.) Помню, осенью я их у речки встретил. Взял у нее мальчишку на руки, держу, а он мне глазом моргает…

Один из «партизан». Иди ты!..

«Чапаев». Право слово, моргает. И шевелится весь… как человек.

Пауза.

«Матрос». Да… Нету теперь прежнего геройства… Вот был бы Чапаев доктор — он бы мигом через какую хочешь пургу пробился бы.

«Фурманов». Ладно уж.

Молчание. Вбегает вихрастый парнишка и оглушительно палит из бутафорского пистолета.

Вихрастый. Давай крик за сценой!

«Чапаев»(вбегая на лестницу). Товарищи чапаевцы, слушай командира! Бейтесь до последнего, что есть силы! К нам идут на подмогу красные части… Они уж близко. Вперед, дорогие бойцы!

Все. Вперед! Да здравствует Чапаев! Ура!