Танки повернули на запад

Танк наваливается на станину и вдавливает ее в приметенный снегом песок. В ту же секунду резкий толчок останавливает его. Рывок. Но вместо движения вперед - поворот на месте. Так и есть - подбита гусеница.

Точный снаряд, посланный Веселовым, отбивает ствол у орудия, что пальнуло в гусеницу. Но на огневых еще две зенитки. Одну можно взять танковой пушкой.

Веселов лихорадочно шлет три снаряда. Порядок! Однако как быть с последним орудием? Почему оно молчит?

Только потом узнали от пленного немца: орудие было неисправно.

Высунуться из танка нельзя: в тот же миг срежут автоматной очередью. Сколько человек у немцев в зе- -нитной батарее - шут ее знает. Достаточно, чтобы окружить танк со всех сторон, заложить под него фугас или поджечь.

Надо следить, все время следить. Вон показалась из окопа высокая шапка, немец выскочил, огляделся и... тра-та-та-та-та - прогрохотал курсовой пулемет...

Куда же ты мчался? Ага, в землянку. Она совсем близко от танка, метров двадцать. Из-под наката блестит невысокое окно, в которое выпущен пучок проводов.

Стрелок-радист пытается войти в связь, нащупать в эфире своих - ни ответа ни привета.

Вдруг - оглушающий грохот. О стальное тело танка звенят осколки. Снова грохот, снова осколки.

В светлых глазах девочки - испуг.

Немецкий Т-IV бьет из-за деревьев, боясь подойти ближе. Веселов мгновенно разворачивает башню и, сдерживая дыхание, стараясь быть хладнокровным, целится.

После второго снаряда Т-IV выпустил хвост пламени, словно сигнал бедствия. Включил скорость, попытался сбить огонь, и... земля вздрогнула от тяжелого взрыва.

Но уже новый танк наводит хищное стальное жало на недвижную "тридцатьчетверку"...

К вечеру от нарядной белой окраски ничего не осталось: осколки ободрали известь, сизыми царапинами глубоко прочертили броню, в борту - рана, беспомощно наклонилась к земле заклиненная пушка.

Стрелок-радист умирал с пробитым черепом. Он лежал на днище, уставившись неподвижными глазами в верхний люк.

Механика-водителя ранило еще днем, и сейчас, потерявший много крови, он бормотал что-то в забытьи, безжизненно опустив голову на грудь.

Веселов, с лицом черным от масла и засохшей крови, не отрывался от триплексов. Понимал: остаться в танке - погибнуть. Но выйти из танка - тоже погибнуть. Так и так смерть. Правда, если подорвут танк, погибнут все, и Ванюшка с Надей. А коль выбраться наружу, может, уцелеют ребятишки.

Когда облака надежно прикрыли луну, Веселов с еле державшимся на ногах механиком-водителем и ребятишками вылез на броню, спрыгнул на землю. Поднял на руки механика-водителя и побежал к землянке.

Немцы не заметили, что наши оставили "тридцатьчетверку". Веселов из землянки смутно видел, как гитлеровцы возились возле танка, потом разбежались в стороны. Слышал взрыв, град ударов по накатам землянки. Из окна под потолком вылетели остатки стекол...

И - тишина, которую нарушили возгласы немцев, направившихся к землянке.

Веселов дал длинную, на полдиска, очередь.

Только теперь гитлеровские зенитчики уяснили себе, что произошло.

Веселов едва успел отскочить от двери, как десятки пуль впились в нее, пробуравили доски, войлок и черными точками ушли в противоположную стену.

Подтащил стол к окну, вскочил на него.

- Вам сидеть на полу в том углу. Замереть и не шевелиться, - приказал он ребятам.

Из окна обзор был невелик. Тучи скрывали луну. Веселов замечал врагов, когда те едва не вплотную подползали к землянке. Лейтенант экономил патроны. Старался бить наверняка. И все равно боеприпасы на исходе. Остался один диск, граната РГД и противотанковая граната, наган механика-водителя и свой ТТ.

Как мог оттягивал минуту, когда придется израсходовать последний патрон. Но от нее никуда не денешься. Она наступила: остались только две гранаты - РГД и противотанковая. Швырнул в окно РГД, спрыгнул на пол, толкнул ногой дверь и выскочил наружу. Немцы бросились навстречу. А Веселов в последнее мгновение резко опустил правую руку, сжимавшую рукоятку противотанковой гранаты...

Утром наши танки вышли на огневую позицию зенитной батареи и захватили здесь брошенного своими товарищами обер-ефрейтора с перебитым плечом.

В землянке лежал умерший от раны механик-водитель. Возле него недвижно сидели мальчик и девочка.

Изуродованное тело Веселова обнаружили в соседнем блиндаже. Видно, немцы затащили его туда. Орден был отвинчен, документы исчезли. Но в потертом клеенчатом бумажнике осталось неотправленное письмо: "Валюша, родная! Детей у нас будет целая куча. Не меньше пяти. Это я твердо запланировал..."

Надя заболела крупозным воспалением легких. И после выздоровления была отправлена в детский дом. Ванюша до конца войны оставался в танковой бригаде. От них, по-детски зорких и наблюдательных, да от пленного обер-ефрейтора известны подробности этого эпизода, произошедшего во время "боев местного значения" в первые дни сорок третьего года на Калининском фронте. А то, что не могли рассказать очевидцы, я, хорошо зная Веселова, мог представить себе сам.

4