Танки вел Алексеев

Алексеев за Днепром. Его командный пункт на высоте южнее Трактомирова. Впереди, на окраине села Малый Букрин, боевые порядки 178-й танковой бригады. До них не больше километра. Берег выше по течению реки занимает враг. Лишь через шестнадцать километров наш второй плацдарм у деревни Балыка, который удерживает 183-я танковая бригада.

Противник решил во что бы то ни стало захватить переправы и окружить советские войска на плацдармах. С утра 29 сентября он двумя пехотными полками при поддержке тридцати танков, мощных артиллерийского и авиационного налетов атаковал наши части около Букрина и основательно их потеснил. Обстановка становилась угрожающей. Вскоре немецкие танки прорвались к Трактомирову.

…Находившиеся на командном пункте вдруг увидели четырех «тигров» и несколько десятков автоматчиков. Ведущий танк проскочил вторую линию окопов и на полной скорости направился к командному пункту. За ним — другие. Расстояние катастрофически сокращалось. Алексеев отчетливо различил черно-белые кресты на танках. Мысль напряженно работала: «Что делать?» Он знал, что единственным прикрытием командного пункта могут стать лишь два самоходных орудия, одно из которых повреждено и может стрелять только с места. «Еще четыре-пять минут, и все!» — промелькнула мысль.

Один за другим раздались выстрелы — самоходки открыли огонь. «Да, выхода нет, надежда только на самоходки. Если даже придется умереть, то сделать это достойно и нанести большой урон врагу», — решил генерал. В тот же миг твердо, с металлом в голосе, приказал:.

— Всем занять оборону в траншее около командного пункта, подготовить гранаты.

Адъютант Трубников, начальник связи Лобко и несколько связистов бросились выполнять приказание.

— Божко, ты останься здесь, — задержал Алексеев командующего артиллерией.

Самоходки вели огонь, но «тигры» продолжали идти, пытаясь огнем подавить блиндаж. Было видно, как разорвалось несколько снарядов, попавших в поврежденную самоходку. Орудие замолкло. «Раздавят нас, если уничтожат оставшуюся самоходку», — подумал Алексеев, не сводя глаз с орудия. А оно в тот момент медленно выползало из лощины навстречу танкам.

— Что они, дураки, делают? — вырвалось у него. — Божко, быстро к самоходке! Если проскочишь, скажи, чтоб не высовывались из балки, — приказал Алексеев. И уже спокойнее добавил: — Чтоб самоходка меняла позицию прямо в балке.

Полковник выбежал из легкого блиндажика командного пункта, пригибаясь спустился в балку. Между тем неравная дуэль продолжалась. Одним снарядом самоходка угодила в башню «тигра» и сбила ее.

— Вот это уже лучше! — произнес Алексеев, напряженно следя за поединком. — Ну, стукните еще одного, хотя бы одного! -

Действительно, запылал второй «тигр». Из горящих танков выскочили немецкие танкисты. И вдруг… два оставшихся танка одновременно встали. Через несколько секунд они медленно попятились назад, не решившись на разворот, чтоб не подставить своих бортов. Победа! «Тигры» отступали от самоходки. Рассыпались и залегли немецкие автоматчики, не понимая маневра своих танкистов. А разобравшись, бросились наутек, обгоняя танки, пытаясь укрыться за ними от автоматных очередей с командного пункта.

Волнение проходило медленно. Все понимали, что своим спасением они обязаны экипажу самоходки лейтенанта Адама Ленинского…

Понимая, что Букринский плацдарм нацелен на Киев, немецкое командование прилагало все усилия, чтобы не допустить его расширения. «Из допросов пленных выяснено, что перед фронтом 10-го танкового корпуса занял оборону пополненный и доукомплектованный 48-й танковый корпус врага», — говорится в донесении генерал-майора Алексеева штабу фронта. «Старый знакомый прибыл», — говорил по поводу появления немецкого танкового корпуса генерал, вспоминая сражение на Курской дуге.

Атаки врага становились чаще и упорней. Артиллерийский и минометный обстрел, массированные удары авиации. Украинское село Ходоров, расположенное на живописных холмах неподалеку от Днепра, несколько раз переходило из рук в руки…

«Командиру корпуса. В течение дня отбил две контратаки противника с направления высот 197,1 и 172,6, — сообщал начальник штаба Лавриненко, — переправил в ночь три бронемашины, шесть пушек и батарею минометов. Если будет туман, успею переправить утром подошедшее пополнение — двести пятьдесят человек».