Танкист

Метров семьдесят вниз по довольно удобному и ровному склону, поросшему низкой густой травой. Чистое удовольствие и сплошной отдых.

Затем полкилометра по размолотой гусеницами после ночного дождя в густую скользкую кашу дороге, когда ноги по щиколотку утопают в грязи и, как ни старайся, сам ты через сотню шагов превращаешься из нормального человека в его грязное, мокрое, со свистом дышащее подобие.

Подъем на холм по едва заметной тропинке. Под ноги так и лезут пни и бурелом, ветви деревьев норовят побольнее хлестнуть по лицу, проснувшееся ближе к вечеру комарье с назойливым жужжанием лезет прямо в глаза, которые одновременно заливает едкий соленый пот.

Формула «пять-четыре» (на пять шагов – вдох, на четыре – выдох) уже давно не срабатывает. И «четыре-три» тоже. Приходится включать резервную «три-два».

Спуск. Крутой, под сорок пять градусов. Кто-то сзади падает, катится, слышен приглушенный вскрик и ругань. Ничего, кто бы это ни был, поднимется и побежит дальше. А не сможет или не захочет, значит, так тому и быть.

Топкие берега ручья. Заросли крапивы высотой по грудь. Кажется, кто-то побежал в майке с короткими рукавами и без перчаток. Ну-ну. Правда, только начало лета, крапива относительно молодая, в полную силу не вошла. Но все равно жалится, зараза.

Снова подъем и спуск. И так три раза подряд. Старая заброшенная дорога, ведущая неизвестно откуда и куда, – сквозь потрескавшийся древний и серый, словно кожа динозавра, асфальт пробились к солнцу кусты, трава, молодые осины и березки.

Река и брод. Неглубоко, всего-то по пояс. Правда, дно вязкое, илистое, нога тонет по щиколотку. Теперь вверх на обрывистый берег и через неширокое кочковатое поле к лесной опушке.

Вдоль опушки около километра, здесь бежать легче всего – тропа утоптанная и почти сухая.

И, наконец, уже хорошо знакомая, размолотая траками трасса, только с другой стороны. Ходу, ходу, ходу, ты обязан прийти первым, потому что ты лидер и командир. Ты должен быть лучшим во всем, ты и есть лучший, кто этого пока не понял, сейчас осознает. Ускоряемся, вверх по склону… дыхалка уже на нуле… такое впечатление, что кислород загадочным образом сгорает еще до того, как попадает в легкие, его катастрофически не хватает… сердце колотится уже не в груди – в горле… ноги словно чужие, отказываются не только нести тело вперед, но и просто удерживать его в вертикальном положении… но надо, надо, надо. Еще шаг. И еще. И еще один… Все, вершина. Вернулись, откуда начали. Теперь засечь время, отдышаться и оглянуться.

Олег стоит несколько секунд, упершись ладонями в колени, старается восстановить дыхание. Рядом молча валится в траву Германия. Стоит на четвереньках, жадно, часто ловит открытым ртом воздух.

– Почти… догнала… – выдыхает между судорожными вдохами.

– Молодец, – коротко хвалит девушку Олег и смотрит на часы.

Через десять секунд, хрипя и отплевываясь, появляется Рулетка. Следом, пошатываясь – Гордей. За ним остальные. В две минуты, заявленные Олегом, укладываются все, хоть и буквально валятся с ног от изнеможения. Даже Мишка, который ненавидит кроссы и не был обязан бежать. И сестра Арсения Алена. Она не участвовала в вождении и стрельбе, но решила, что побежит. Правильно решила, кстати. И неряха Сумарь уложился во время, и эти двое, что успешно прошли вместе с остальными вождение и стрельбу, не отстали. Как, бишь, их… А, да. Илья Тучков по кличке Туча (как же иначе!) и Аслан Найденов по кличке Горец. Илья – высокий, широкоплечий, светловолосый и голубоглазый – словно древнерусский богатырь с рекламно-игровой видеокартинки. Аслан же среднего роста, худощавый, с прямыми, черными, как уголь, волосами, кривоватыми ногами и узким лицом, в чертах которого действительно угадывается что-то горское, кавказское. Сам он, как Олег уже успел выяснить, ничего не знает ни о горах, ни о Кавказе, поскольку был найден у забора воспитательного дома в младенческом возрасте, отсюда и фамилия, а имя Аслан было криво накарябано карандашом в короткой записке, обнаруженной в складках одеяла, в которое младенец был завернут. «Это Аслан», так в ней было написано. И все.

– Ну? – чуть отдышавшись, вопрошает неугомонный Сумарь. – Каков вердикт, командир?

Вердикт, надо же.

– В клан зачисляются все, – говорит Олег.

Еще секунду назад он не знал, что произнесет эти слова. Решение приходит сразу, внезапно и насовсем – так запрыгивает в открытое окно комнаты нагулявшийся кот, сразу же топает на кухню к полной миске, а затем заваливается спать на мягком хозяйском халате, забытом в кресле.

– А машины как будем делить? – спрашивает Мишка.

– По жребию. А дальше посмотрим. Одно из двух – или сумеем новые взять в лизинг, или кто-то отсеется сам после первых же игр. Надеюсь, всех устраивает такое решение?

Будущие танкисты молча переглядываются.

– Лично я согласен, – говорит Игорь-Гордей. – Вместе росли, учились, вместе и работать будем. Это здорово.

– И я, – кивает Витя-Рулетка.

– Только «за», – высказывается Настя-Германия. – Это решение неожиданное, я такие люблю.

– Я тоже согласен, – степенно произносит Илья-Туча.