Танкист

В небе послышался гул мощных моторов. Десятков моторов. Самолёты отражались в моих светлых глазах, спускаясь ниже для бомбардировки.

– Ложись!!!

Я был очарован. Многотонные крылатые машины легко плыли по воздуху. Послышался свист бомб. Они начали взрываться линией метрах в пятидесяти от нас. Ужас накатил на меня, мои люди лежали на земле, закрывая головы руками, так сильно прижимаясь грудью к земле. Дышать становилось сложнее. Я закрыл глаза. И продолжил стоять, осыпанный пылью и грязью. Взрывы все приближались. Начался кромешный ад. Всё в пыли, осколках и взрывах. Лишь пыль рассеялась, послышались выстрелы и немецкая речь. Грохот машин. Сражаться до последнего. И умереть. Вот мой выбор. Из кобуры я достал пистолет и почти наугад начал стрелять, пистолет отталкивает мою вытянутую руку, гильзы падают одна за другой. В ушах звенело. Но что-то подсказывает мне, куда идти и куда стрелять. Мне хотелось добраться до танка. Немцы наступали. Столь малому отряду не удалось бы сдержать такой напор врага. Мы героически отстреливались. Страх, животный страх налетел на меня, вслед за ним чистое, первобытное, первородное безумие. Нет чести в этой войне, лишь страх с огнём и безумием. Ярость окатила меня, я вышел из укрытия, вытягивая пистолет на всю длину руки. В голове всплыли безумные слова из безумного лозунга «убей немца» «увидишь его – убей». Ничто не останавливало меня, ни инстинкты, ни нормы общества. Безумная улыбка расползалась по лицу, превращая его в оскал, оголяя желтые зубы: «Убей немца, убей немца». Я пал на колени, приставил пистолет к виску и нажимал на курок, смотря на солнце сквозь пыль и дым. С солнца все началось, все им и закончится. Осечка. Осечка. Удар прикладом. Тишина. Какова цена Победы?

Осиротевшие дети, овдовевшие жены, пустые дома. Ад и тьма, обрушившаяся на всю Европу на весь мир. Боже! За что ты наказал этих людей, эту страну? Весь этот мир.

Глава 12

Я был привязан к жёсткому деревянному стулу, на глазах моих была повязка из плотной ткани. Голова моя была опущена. Я нашел в себе силы повернуть ее вбок.

Резкий рывок сдернул повязку с моего лица.

– Ваше имя и номер части?

Я молчал, стиснув зубы, смотря в пол.

– Имя и номер части, – повторил голос

С явным акцентом.

Я все еще молчал. Вдруг удар в живот, такой сильный и холодный, ни капли эмоций. Я задышал тяжелее и не выдавал боли. И еще сильнее прижал зубы к зубам.

– Вы понимаете, что молчание будет стоить вам жизни? Скажите, где сейчас находятся позиции русских, и мы гарантируем вам жизнь и почетный плен.

– Зачем мне жизнь предателя и ваш почетный плен?

– Вы можете послужить великой цели. Восхождению великого рейха.

Я засмеялся во весь голос, показывая, насколько для меня глупа даже эта мысль. Стул вместе со мной повалили на бок. На меня посыпался град ударов в живот, по лицу, ногам, в шею. Боль была ужасна, дышать стало еще тяжелее. Стул подняли обратно.

– Ну и где твоя страна, когда она тебе так нужна?

– Не страна меня защищает, а люди.

– Ну и где они?

Я улыбался, глядя в его пустые глаза и тёмное худое лицо, полное ненависти и отвращения.

– Может быть, это развяжет вам язык. Он развязать мне руку и приказал дер

жать меня солдатам. Прижав мою руку к старому столу, достал нож и ударил по безымянному пальцу. Боль была невыносимая. Двух фаланг как не бывало.

– Вы будете молчать?

– Лучше смерть, чем жизнь в одном мире с такой скотиной.

– Это ваш выбор. Вас повесят.

И Меня потащили в другую комнату, где стянули рубашку, а на шею надели деревянную табличку «Танкист». Я не мог идти, меня тащили через всю деревню. Деревенские смотрели на меня полными сожаления и сострадания глазами. Дети отворачивались, женщины плакали, а старики опускали головы. В Конце дороги стояла виселица, тугая петля и старая разваливающаяся табуретка. Я направлял свой взгляд на солнце, оно обжигает мои зрачки, целует мои окровавленные, разбитые щеки и губы. Я был так счастлив, что в последние моменты жизни увижу нечто прекрасное среди стольких лет мрака. Я был счастлив, что не выдал, где находятся мои товарищи, и приму смерть пусть в петле, но с честью. Меня поставили на табурет и надели петлю на шею. Я смотрел на своих убийц и улыбался, видя, что они бесчестны, что они боятся меня, видя, что мы можем на полях сражений. Они смотрели на меня, как на зверя, загнанного в угол. Ко мне с опаской подошёл фотограф. Вспышка. Я был готов принять смерть. Господи, отправь меня в рай, в аду я уже побывал. Я улыбнулся и опустил голову, закрыл глаза. Табурет качнулся. Свист пули, разрывающей верёвку – и я падаю на пыльную дорогу. Крик «Ура!» и рев боевых машин. Я лежал лицом на пыльной дороге со связанными руками и смотрел сквозь свои тёмные волосы, закрывавшие мне глаза, как солдаты