Танкисты

Командир башни снова прижался к нарамнику прицела и стал крутить башней. Он все же промахнулся: снаряд только задел немецкий танк, и тот сдал назад, скрывшись за кромкой высокого берега. Соколов приказал не форсировать скорость, а идти по мосту спокойно. Сооружение из бревен может не выдержать, а по нему еще надо переправить второй танк и второй бронетранспортер.

– Внимательнее, Василий Иванович, внимательнее, – спокойным голосом приговаривал Соколов, вращая командирскую башенку и выискивая цель.

Трофейный бронетранспортер поднялся на самый верх, но не остановился, как полагал Алексей. И случилось то, чего он так боялся. Стоило «ханомагу» появиться наверху, как возле него тут же рванул снаряд. Черный фонтан разрыва окутал машину. Видимо, было повреждение в тягах передних колес, а может, их просто заклинило от удара. Бронетранспортер повело боком, открылись задние створки люка, и наружу стали выпрыгивать и отбегать в сторону автоматчики. Вторым снарядом «ханомагу» разворотило кабину и мотор. Он замер и окутался черным дымом.

– Справа! – закричал Соколов, увидев немецкий танк. – Бей в борт!

Но теперь и немец потерял из виду советский танк. Видимо, там, наверху, решили, что «тридцатьчетверка» попятится, станет возвращаться, не пойдет через мост. Но танк с бортовым номером 077 быстро оказался возле самого берега.

– Короткая, – скомандовал Логунов механику. Танк остановился, качнувшись всем корпусом.

– Дорожка! – отозвался Бабенко.

С легким гудением башня довернулась, и через секунду пушка выстрелила. Соколов вцепился в нарамник перископа, с радостью увидев, что снаряд попал в заднюю часть борта немецкого танка. Как раз в моторный отсек. Оттуда задымило, потянуло сизым, потом черным дымом. А следом вырвались и языки пламени.

– Вперед, Бабенко, вперед, – откашливаясь и отплевываясь от пороховых газов, приказал Алексей и развернул командирскую башенку назад.

То, что он увидел, заставило его похолодеть. «Тридцатьчетверка» Никитина маневрировала, то останавливаясь, то уходя за деревья, то возвращаясь, делая выстрел и тут же уходя в небольшую балку. В поле неподалеку от опушки горел немецкий танк. Еще один с порванной гусеницей замер метрах в двухстах левее. Подбитый бронетранспортер уткнулся носом в воронку, а вокруг него рассыпались немецкие автоматчики, поливая огнем лес и кустарник, за которыми находились автоматчики Хвалова с мотоциклами. Еще два танка двигались на Никитина по дороге, но были еще далеко, метрах в восьмистах. Чуть ближе остановились два немецких бронетранспортера, высаживавшие пехоту. Откуда они тут взялись? Только что отремонтированный мост – и такое движение сразу с двух сторон!

– Девятка, держись! – крикнул Соколов. – Сейчас мы тебя прикроем. Маневрируй.

Алексей понимал, что Никитин подбил два танка из засады. Он мог бы подбить и больше, потому что со стороны поля определить, кто и откуда стреляет, когда перед тобой стена леса, трудно. Но шедшие сзади танки подбили бы «тридцатьчетверку» Соколова. И Никитин вышел из-за укрытия, чтобы отвлечь на себя огонь врага и прикрыть «спину» своему командиру.

Танк Соколова буквально вылетел по склону наверх. Пушка, заряженная осколочно-фугасным снарядом, рявкнула, выплюнув смерть в первую же цель, которую увидел Логунов. Снаряд разворотил борт немецкого бронетранспортера. Омаев поливал из пулемета немецкую пехоту почти без перерыва. Враг отходил к крайним домикам. Несколько выстрелов осколочными сделали свое дело, заставив немцев укрыться за ними.

Алексей развернул командирскую башенку и посмотрел назад, на другой берег. Его сердце сжалось. Несколько автоматчиков залегли возле самого моста и отстреливались от наседавших немцев. Подбитая «тридцатьчетверка» стояла боком к немцам, развернув башню и наведя ствол пушки на приближающиеся три немецких танка. Груженный бочками с горючим бронетранспортер въезжал на мост. Водитель остановил его метрах в десяти от берега, выбежал на бревенчатый настил и взмахнул рукой. И тут же бросился в воду, скрывшись с головой. На том месте, где только что стоял трофейный «ханомаг», в небо взвился столб огня. Две гранаты разворотили бочки с остатками солярки и бензина. Чудовищный ослепительный взрыв разметал обломки железа и залил жидким огнем треть моста, стекая между бревнами в воду.

Мост горел, голова водителя появилась метрах в трех, и он поспешно стал грести руками, приближаясь к берегу, где залегли его товарищи. Из танка вытащили горевшего механика-водителя, сбили с его спины огонь и потащили в укрытие. «Тридцатьчетверка» стреляла. Пушка выстрелила, но огонь уже полыхал в моторном отсеке, захватывая башню. Пушка выстрелила еще раз.

– Девятка, покинуть танк! – кричал по рации Соколов. – Я приказываю покинуть танк и уходить с бойцами к лесу.

– Уходите, командир, – раздался в шлемофоне тихий хрип, в котором Алексей едва узнал голос командира танка. – Я долго не продержусь, уходи, лейтенант…

– Степан!