Танковая атака

– О том, что пришло твое время платить по счетам, – сказал Мордвинов. – Это, как правило, неприятно, но ничего не поделаешь: процесс пошел, и остановить его не сможет уже никто. И я не смог бы, даже если бы вдруг очень захотел.

Откуда-то, подтверждая его слова, вдруг донесся приглушенный расстоянием, до боли знакомый звук – гулкий, хлесткий удар выстрела из танкового орудия. Вслед за ним послышался глухой грохот разрыва, а после паузы, достаточной для того, чтобы перезарядить орудие, этот парный звук повторился.

Кулешов машинально посмотрел на часы.

– Это еще что? – изумился он. – Кто это палит раньше времени?

– Не отвлекайся, – посоветовал Мордвинов. – Нашел, о чем беспокоиться! Все идет по плану.

Он уронил коротенький окурок на пол и растер по паркету подошвой грубого армейского башмака.

– По какому еще плану?! – вскричал Сергей Аркадьевич.

– Ты неверно ставишь вопрос, – опередив Мордвинова, сказал Пагава. Он стоял, привалившись плечом к углу книжного шкафа, и, скрестив на груди волосатые руки, со смесью недоумения и брезгливого любопытства разглядывал беглого учителя из Нижнего Тагила. – Не какой план, а чей – вот о чем надо спрашивать. Кто это придумал, – обратился он к Мордвинову, – ты или Марина?

– При чем тут Марина? – слегка опешил Кулешов.

– А ты разве не в курсе, что этот хлыщ уже полгода спит с твоей женой? – с презрительным сочувствием спросил Ираклий Шалвович. – Только не надо устраивать сцену ревности. Во-первых, сейчас для этого не самое подходящее время, а во-вторых, если принять во внимание его не вполне традиционный вкус, речь в данном случае наверняка идет не о любви, а о своеобразной форме сугубо деловых отношений. Верно, Мордвинов? Или как тебя там – Литвинов, что ли?

– А?.. – растерянно произнес Сергей Аркадьевич. Пагава напрасно предостерегал его от сцены ревности. Никакой ревности не было и в помине, Кулешов давно знал, что жена напропалую спит со всем, что шевелится, и не испытывал по этому поводу никаких эмоций, поскольку последний раз сам занимался с ней сексом то ли три, то ли четыре года назад. Но упомянутые Ираклием Шалвовичем деловые отношения – это был сюрприз, и сюрприз неприятный.

– Все верно, – кивнул Мордвинов. – Будь моя воля, я бы к ней пальцем не притронулся. Как и она ко мне, полагаю. Но мы друг другу нужны, отсюда и деловой альянс с попутным удовлетворением чисто физиологических потребностей. А ты как думал, Сергунек? Свято место пусто не бывает, да и надоел ты ей до смерти с этим своим танкодромом…

– Деньги, – вполголоса утвердительно произнес Пагава.

– Конечно, деньги, что же еще! Продажа налево списанных танков – это, конечно, прибыльный бизнес, но денег никогда не бывает достаточно. А полигон, который можно было бы распилить на дачные участки и загнать за бешеные бабки, сейчас вроде того же дачного участка, на котором ни хрена не растет, кроме газонной травы. Поливать ее надо, подстригать надо, земельный налог платить надо, а прибыли никакой – сплошные убытки, плата за чье-то удовольствие. И что прикажете делать, если муж, с одной стороны, контролирует процесс присвоения и реализации ходового товара, а с другой – сидит на огромном куске золотой подмосковной земли, как собака на сене, и ни о чем не хочет слышать?

– Что делать, что делать… – Пагава пренебрежительно фыркнул. – Тоже мне, вопрос! Изъять из обращения дурака-мужа и заменить его другим человеком – кем-то, кто по-прежнему будет толкать налево списанные «коробки» и при этом не станет возражать против земельной аферы с полигоном. Теперь понятно, кто на меня настучал! Как я понимаю, на должность в «Спецтехремонте» и тепленькое местечко под бочком у Марины Игоревны метишь именно ты?

– Правильно понимаешь, – сказал Мордвинов. – Только замечу в интересах истины, что стучал на тебя не я, а она. Ей все равно, с кем спать, лишь бы дела шли так, как она хочет. И мне все равно, кого и куда иметь, если этот несложный процесс дает солидную финансовую отдачу.

– Твари, – с ненавистью и отвращением процедил Кулешов. – Выходит, цена вопроса – полигон? Всего-то?

– Выходит, так, – согласился Мордвинов. – А что тебя удивляет? Людей за бутылку бормотухи убивают, а тут такая сумма! Не думай, что ты из какого-то особенного теста и стоишь дороже, чем строитель-таджик. Твоя цена, как и моя, и коробка спичек, зависит не от умения одеваться, не от этикетки, а от конъюнктуры рынка.

В кабинете на какое-то время воцарилось молчание, на фоне которого стала особенно хорошо слышна продолжающаяся в отдалении пальба. Пригорки и перелески отражали звук, рождая эхо, которое, витая над полигоном, связывало разрозненные громовые удары в слитный гул канонады.

– Слышите? – нарушил молчание разговорившийся, как перед казнью, Мордвинов. – Все идет по плану… Если кому-то интересно, могу сообщить, что это мои ребята расстреливают вашего Семибратова. Так что об этом хлыще с усиками можете забыть, он вам больше не опасен. Правда, вместе с ним придется забыть и о «королевском»…

– Что?! – вскинулся Кулешов.