Танковые сражения 1939-1945 гг.

На карту было поставлено очень многое, поэтому не могли не появиться сомнения. Вначале идею наступления горячо поддерживал фельдмаршал Ман-штейн, который полагал, что, если мы быстро нанесем удар, может быть одержана значительная победа{202}. Однако Гитлер продолжал откладывать наступление, отчасти для сосредоточения более крупных сил, а отчасти и потому, что очень сомневался в возможности нашего успеха. В начале мая он созвал в Мюнхене совещание, чтобы выслушать мнение командующих, на которых возлагалось проведение операции. Фельдмаршал фон Клюге, командующий группой армий «Центр», был полностью за наступление, Манштейн теперь уже колебался, а Модель предъявил аэрофотоснимки, которые говорили о том, что русские заняты сооружением мощных оборонительных позиций у северного и южного фасов выступа и что они отвели свои подвижные войска из района западнее Курска. Это показывало, что русские знали о предполагаемом наступлении и принимали соответствующие меры.

Генерал-полковник Гудериан заявил, что наступление под Курском «бессмысленно»{203}: тяжелые танки неминуемо понесут большие потери, а это сорвет его планы реорганизации танковых войск. Он предостерег от переоценки «пантер», так как у этих танков, на которые «начальник генерального штаба возлагает такие большие надежды, обнаружено много недостатков, свойственных каждой новой конструкции, и трудно надеяться на их устранение до начала наступления». Но генерал Цейтцлер все еще верил в победу, а Гитлер, сбитый с толку высказанными на совещании различными мнениями, отложил принятие решения на более поздний срок.

На этом совещании Гитлер сделал важное и совершенно правильное замечание: «Неудачи не должно быть!» 10 мая Гудериан вновь виделся с Гитлером и убеждал его отказаться от наступления. Гитлер ответил: «Вы совершенно правы. Как только я начинаю думать об этой операции, мне становится нехорошо»{204}. Однако под нажимом Кейтеля и Цейтцлера он в конце концов уступил и согласился на операцию грандиозного масштаба. Удар с юга должен был наноситься десятью танковыми, одной гренадерской моторизованной и семью пехотными дивизиями. В наступлении с севера должны были принимать участие семь танковых, две гренадерские моторизованные и девять пехотных дивизий{205}.

Этой операции суждено было стать величайшей танковой битвой в истории войн.

ПОДГОТОВКА

Два месяца огромная тень «Цитадели» покрывала Восточный фронт, все наши мысли были заняты только этой операцией. Нас тревожило, что после всей проделанной нами работы побоевой подготовке войск германский генеральный штаб, не желая учитывать горький опыт прошлого года, так неосторожно пускается в опасную авантюру, в которой на карту ставится судьба последних резервов. С каждой неделей становилось все яснее, что выиграть в этой операции мы можем мало, но зато, возможно, очень многое потеряем. Гитлер продолжал откладывать начало наступления под предлогом того, что не были готовы «пантеры», однако из мемуаров Гудериана явствует, что фюрер сомневался в самом замысле операции «Цитадель». На этот раз предчувствие не обмануло его.

Всем известно, что планы и подготовительные мероприятия операций такого масштаба невозможно долго держать в тайне. Русские реагировали на наши действия как раз так, как мы предполагали. Они совершенствовали оборону на вероятных направлениях нашего прорыва, строили несколько оборонительных рубежей и превращали в мощные узлы сопротивления важные в тактическом отношении населенные пункты. Весь район был буквально усеян минами, а у основания выступа сосредоточили очень сильные резервы пехоты и танков. Если бы операция «Цитадель» была начата в апреле или мае, она, вероятно, дала бы значительные результаты, но к июню обстановка коренным образом изменилась. Русские знали, что их ждет, и превратили Курскую дугу в новый Верден. Если бы даже мы и преодолели минные поля и срезали Курский выступ, мы не многого бы добились. Потери с нашей стороны, конечно, были бы огромными, и мы вряд ли смогли бы что-либо сделать с окруженными в котле многочисленными русскими дивизиями. Что касается резервов русских и упреждения их летнего наступления, то, пожалуй, было более вероятным, что наши собственные резервы перестанут существовать. Вспомните, что заявил генерал Мессими перед наступлением Нивеля в апреле 1917 года{206}: «Орудия вы захватите, пленных и территорию тоже, но понесете огромные потери и не достигнете стратегических результатов».