Танковый таран. «Машина пламенем объята…»

Глава 13 Dem Erdboden gleichmachen! [30]

Алекс «Аржмайстер» Кнаге уже никогда не скажет своих знаменитых похабных шуточек. Дошутился. Партизаны повесили его, когда фельдфебель решил наведаться в ближайшее село, где еще остались местные жители, за ядреным русским самогоном. В итоге последнее пристанище фельдфебель-матерщинник нашел на ветке осины – совсем как Иуда.

– Er ist tot… Ich sehe, er ist tot – Он мертв. Я вижу, кто уже мертв… – сказал санинструктор.

– Jawol – понял, – ответил гауптман Шталльманн.

Ich hatt’ einen Kameraden,

Einen bessern findst du nit… [31]

Эта грустная песня все чаще звучала на заснеженных просторах России. Тело «Аржмайстера» заколотили в деревянный ящик и воздали ему последние почести. Ружейный салют и надгробная речь командира – последнее напутствие.

– Dieser tapfere Kämpferefürchtetesich vor keiner Gefahr. Fuer Fuehrer, Volk und Vaterland! – Этот храбрый боец не боялся никакой опасности. За фюрера, народ и Фатерлянд!

Гауптман Панцерваффе Дитрих Шталльманн произнес эту стандартную фразу, как обычно, чуть суховато и торжественно. Но на самом деле он сам был подавлен и сломлен.

Сломлен настолько, что не помогла даже русская водка – испытанное лекарство от страданий на Восточном фронте. «Стального человека» скосил жар, он метался в бреду, выкрикивал команды и бессвязные ругательства, спорил с мертвым Кнаге. Прибывшие санитары вкололи ему лошадиную дозу наркотика и увезли в полевой госпиталь. Лучше бы они этого не делали.

Шталльманн очнулся как будто бы в аду.

Раненые, обмороженные и умирающие лежали вповалку на соломенных тюфяках. По ним ползали жирные вши – обычные спутники человеческих несчастий и страданий. Непереносимый гнойный запах и стон стояли в битком набитых палатках.

Чаще всего смерть приходила ночью. В темноте она путалась и нередко забирала тех, кто по всем признакам шел на поправку. По утрам опустевшие тюфяки топорщились соломой, нагоняя на раненых выматывающую душу тоску. В сторону матрацев выздоравливающие солдаты старались не смотреть. Не хватало лекарств и перевязочных материалов. Отсутствие противостолбнячной сыворотки стало главной причиной смертей. Гангрена вспыхивала даже там, где в благополучные времена организм двадцатилетнего парня без усилий справился бы с пустяковым ранением, но во время войны даже примитивная инфекция становилась фатальной.

С инфекцией не справлялись даже мощные немецкие сульфаниламидные препараты – последнее слово в фармакологии самой «продвинутой» химической страны в мире.

Но, к счастью, Дитрих Шталльманн недолго пробыл в лазарете. Курс сильнодействующих психотропных веществ вернул его в нормальное состояние, хотя бы внешне.

Выписываясь из госпиталя, Шталльманн вдруг вспомнил увиденного им еще летом 1941-го немецкого танкиста. Бедолага обезумел.

…Трясущиеся руки, белое как мел лицо, дрожащие губы, и все лицо, как будто парализованное в одной-единственной страшной гримасе… Этого танкиста обер-лейтенант Шталльманн увидел в полевом лазарете. Но самое сильное впечатление на него произвели глаза несчастного: они застыли, словно смотрели не на мир, а внутрь бессмысленно изломанной телесной оболочки. Что они видели?

Темно-зеленую наползающую громаду русского танка. Искры бесполезных рикошетов, рассыпающиеся на его могучих бортах. Перематывающиеся с неотвратимостью судьбы широкие и мощные гусеницы. И черный зрачок могучего орудия в лобастой угловатой башне, такой же тотально забронированной, как и весь остальной стальной корпус.

– Das ist Monster!.. Sowjetische panzer Monster!!! – бормотал он себе под нос, словно все еще не веря в произошедшее.

Что помнил современный рыцарь, закованный в крупповскую броню? Полное бессилие перед надвигающимся на него кошмаром.

Тогда Дитрих Шталльманн – «Стальной человек» – одарил несчастного только лишь ироничной улыбкой. Конечно же, с ним такого случиться уж никак не может.

А теперь Шталльманну хотелось одного – застрелиться. Или застрелить кого-нибудь, и желательно на поле боя. Только так он мог чувствовать себя нормально.

* * *

Штаб группы армий «Центр» издал приказ в подтверждение директивы Главнокомандования Сухопутных сил Вермахта от 12 февраля 1942 года. В приказе ставились следующие боевые задачи: