Танния (СИ)

Танния поклонилась, сложа руки ладошками друг к другу, как бы в мольбе. Видимо, у них так было принято. Отец и брат кивнули в ответ, в знак приветствия. Брат хмыкнул. А я, склонив голову к самому её уху, тихо прошептал, чтобы слышала только она:

— Достаточно просто кивнуть, не нужно поклонов.

Мне вдруг захотелось её защитить даже от собственной семьи.

— Давайте пройдем уже внутрь дома, — сказал отец,

— Проходи, милое дитя, теперь здесь твой дом.

Я был благодарен отцу за его поддержку потому, как Танния с облегчением выдохнула. Брат вбежал вперед и демонстративно распахнул двери, пропуская нас. Мы прошли в главный зал, на пороге которого нас ждала матушка с сестрой. Я видел, как маленькая егоза Мия, чуть себя сдерживала, чтобы не подбежать ко мне и не повиснуть на моей шее. Как она обычно это делала. Но, видимо мама провела с ней беседу по поводу этикета.

— Здравствуйте, меня зовут Морис, я мать Волонда. А это моя младшая дочь — Мия, — поздоровалась мама.

И вместе с сестрой склонили головы.

— Здравствуйте, я Танния, — просто ответила девушка, лишь склонив голову в знак приветствия, после моих слов.

— Сейчас вас проводят в вашу комнату, что бы вы могли привести себя в порядок. Можете не торопиться, до обеда еще есть время, — сказала мама.

— Но, если вам что-то понадобится, вы всегда можете обратиться к прислужникам. Они передадут мне вашу просьбу, — продолжила она, — А сейчас — ступайте.

Подошедшие две прислужницы проводили Таннию в гостевое крыло, которое находилось в левой части нашего дворца. А мы с отцом и братом отправились в библиотеку. Мне очень хотелось смыть с себя всю дорожную пыль, но сначала меня ждал разговор с отцом.

— Рассказывай, что ты узнал? — спросил меня отец, усаживаясь в кресло за столом в библиотеке.

— Волонд, она точно имеет наш дар? Ты его видел? — нетерпеливо спросил брат, заходя последним.

Отец сердито посмотрел на Орина, и тот молча сел в кресло, продолжая смотреть на меня, в ожидании ответа.

— Её силу дара я не видел, — ответил я, оставаясь стоять. Надеясь на недолгий разговор, — Но, видимо, он все же есть, раз её везли мне на встречу. Я даже до их храма не доехал.

— Но, что сказал тебе Жрец, который передавал свою подопечную? Он должен был сопровождать её, — спросил отец.

— Он просто представил её мне, как новую Жрицу нашего Храма! — вздохнул я, — Боюсь, что они сами не понимают, что произошло у чаши силы в их Храме.

— Нам нужно еще раз перечитать все старые манускрипты и книги того времени. Там должны быть ответы, — продолжил отец, — Сейчас иди, отдохни с дороги. А после обеда, на закате, мы пойдем сначала в Храм к нашей чаше и посмотрим силу Таннии.

— А если чаша признает её, то она станет Главной Жрицей нашего Храма? — воскликнул брат, — Она же другой расы…..

— А у тебя есть другой Жрец, Орин? — грозно посмотрел на него отец.

— Если Боги послали нам её в качестве нашей Жрицы и одарили даром Огня, на то их воля! Мы должны уважать её! И благодарить Богов за такой подарок! — сказал ему отец тоном, не терпящим возражений.

Брат молча опустил голову, но я видел его недовольство таким поворотом вещей. Он и сам метил на это место, надеясь на милость Богов. В свои двадцать пять лет он был еще очень не сдержан и самонадеян. Так же, как и у меня, на его запястьях красовались черные иероглифы. Но чаша не выявляла его силу, сколько бы раз он к ней не подходил. Отец с задумчивым видом налил вина из графина и закурил сигару.

А я вышел из библиотеки и направился в свою комнату, переживая за Таннию. Мне хотелось пойти посмотреть, как она устроилась, успокоить, но я боялся ее напугать излишней заботой. Орин выбежал следом за мной и пошел рядом. Я видел, как его распирало любопытство, и он не мог себя сдержать.

— Волонд, ты правда, ничего больше не знаешь? Может, просто что-то не сказал, чтоб не расстраивать отца? — тараторил он.

Я очень устал с дороги, и у меня начинала болеть голова. Я развернулся к нему, устало сказав:

— Брат! Давай не будем торопить события. Мы все перенервничали. И мне нечего больше добавить к тому, что я уже сказал. Давай доживем до вечера, и чаша силы нас рассудит.

Развернулся и пошёл к себе. Я любил своего брата, но, в отличие от меня, он был очень горяч и нетерпелив. Мне часто приходилось разгребать после него. Он сначала делал, а потом уже думал. Или даже не так. Он бежал к старшему брату, чтобы за него думал я, объясняя простые, как мир, вещи. Мне жаль было матушку, которая очень его любила и вечно оберегала, прощая мелкие пакости. И, естественно, прося меня ничего не говорить отцу. Мы были с ним абсолютно разные. Но сейчас я очень устал, и у меня не было желания что-либо объяснять.

Поэтому, оставив брата в коридоре, быстро пошёл в свою комнату. Там, приняв ванну с травами, что приготовили для меня по распоряжению матушки, я, наконец, лег на чистую постель и закрыл глаза. Я не заметил, как задремал, а проснулся от тихого стука в дверь.