Танос

Итон не понимал, почему до сих пор не убил Элиаса. Когда он впервые покинул покои своего первообращённого, его захлёстывала жажда крови. Единственной мыслью в голове была мысль о мести. Мести этому мужчине.

Но сейчас, стоя перед Элиасом, Итон чувствовал, что его жажда утихла. Теперь ему было вполне достаточно затягивать мучения Элиаса, так же как тот поступил с Таносом и Айседорой.

Прежде чем покончить с добычей, Итон собирался допросить её. А вопросов у него было много. Но первым и самым главным был:

— Что это за место?

Итон недоумевал, почему комната, в которую он перенёс Элиаса, отчётливо пахла кровью Таноса. И пока Элиас, болтаясь из стороны в сторону, пытался ногами нащупать опору, Итон неспешно осмотрел помещение.

— Я задал тебе вопрос. Будет разумно ответить, если хочешь ещё немного пожить.

Элиас поднял голову, и его странные серебристые глаза встретились со взглядом Итона.

— Если бы ты хотел убить меня, я был бы уже мёртв.

— Уверен? Может, я хочу сначала помучить тебя перед тем, как прикончить.

— А может, ты просто полный говнюк? Ты же хочешь разузнать о Таносе. Хочешь увидеть его до того, как я покромсал его. До того, как это сделал ты.

При напоминании о событии, ставшим последним гвоздём в гроб, похоронившим их с Таносом отношения, Итон взревел и цепко схватил Элиаса за подбородок:

— Ты ничего не знаешь о том, что я хочу.

— Я знаю, что ты не убьёшь меня.

Итона начало трясти от гнева, но Элиас не отводил глаз, в которых вампир, к своему изумлению, увидел дерзкий вызов.

— И почему ты так в этом уверен?

Элиас ухмыльнулся уголком рта, будто заполучил в свой арсенал самое крутое оружие:

— Потому что я последний видел его целым и невредимым.

И Итон понял, что так оно и было.

ГЛАВА 18

Покинув покои Василиоса, Танос задумался о поставленной перед ним задачей и почувствовал подступающий ужас. Бремя тяжким грузом легло на плечи. Он навалился спиной на дверь и прикинул, какими вариантами располагал.

Танос поклялся вечно сдерживать Итона, но уже давно не имел дела с этой его стороной, а потому сомневался, способен ли по-прежнему усмирить живущего в вампире монстра. Шансы не на его стороне, и всё же он обязан попытаться. Ведь если не удастся достучаться до Итона, то… Иное развитие событий было невозможно представить.

Он понимал, каких действий ждал Василиос в том случае, если не получится восстановить связь с Итоном. Но боялся даже подумать об этом.

Танос прижал основания ладоней к глазам и едва слышно выругался. Он все бы отдал за возможность вернуться в прошлое. Вернуться и поговорить с Итоном, а не бездумно закрываться от него.

Но что было, то прошло. Сейчас уже ничего не изменить. Осталось только жить с последствиями собственных решений. Пусть они и вызваны долгими годами гнева, обиды и печали.

Такова была история его жизни. И Итона. Они соединили свои судьбы из-за насилия и кровопролития, и только страдание помогало им выживать. Закономерно, что и смерть им уготована такая же.

Танос опустил руки вдоль тела, но не открыл глаза, вспоминая одну особенно жестокую ночь с Итоном. Он позволил своему разуму провалиться в кровавые события и отчаяние, отчётливо понимая, что воспоминание об этом кошмаре — единственный шанс обуздать Итона.

Той ночью Танос едва не сдался. Чуть не покорился опасному очарованию, которое старейшина всегда имел над ним. Но вместо этого он затолкал подальше то, что осталось в нём от человечности и выпустил зверя, которого нашёл Василиос и обратил Итон.

В конце концов, этого они и хотели с самого начала.

Нюрнберг, Германия. 1577 год

Ночной воздух разрезал душераздирающий крик. Танос бежал по грязному переулку рядом с главной дорогой, ведущей к центру города.

Проклятье, он его потерял.

В одну секунду старейшина стоял рядом, в следующую — уже пропал. Танос отхлестает его тростью по заднице, когда поймает, и было бы гораздо приятнее, если бы тот не получал такое удовольствие от процесса.

Сегодня Итон обещал вести себя прилично. Говорил, что в порядке и контролирует себя. Поклялся не допускать никаких выходок, но за много лет Танос понял, что это совершенно невозможно — так же как просить Василиоса отказаться на время от своего высокомерия.