Танцор у гроба

Стивен сделал еще два выстрела, но Джоди и все остальные уже успели укрыться.

И тут началась ответная стрельба. Десять, двадцать, тридцать стволов. В основном, пистолеты, но также несколько пистолетов-пулеметов, выплевывающих пули с такой частотой, что выстрелы сливались в тарахтение двигателя без глушителя.

Ударяясь в башню лифта у Стивена над головой, пули осыпали его дождем осколков кирпича и бетона, а также острыми кусками своих латунных оболочек, впиваясь ему в руки.

Стивен упал на спину, защищая лицо руками. Почувствовав порезы, он увидел на рубероиде крыши капельки крови.

«Почему я ждал? Почему? Я мог бы пристрелить его и спокойно скрыться».

Почему?

Над кварталом разнесся гул вертолета. Зазвучали новые сирены.

«Отступать, солдат. Срочно отступать!»

Взглянув на спрятавшегося за машиной Джоди, Стивен бросил «Модель 40» в чемодан, закинул рюкзак на плечо и соскользнул по пожарной лестнице в переулок.

* * *

Вторая трагедия.

Переодевшись, Перси Клэй вышла в коридор и тут же наткнулась на массивного Роланда Белла. Тот крепко ее обнял.

Второй из трех. Это уже не уход механика, не неприятности с компанией. Погиб ее лучший друг.

О Бритт…

Перси мысленно представила себе, как он, раскрыв рот в беззвучном крике, бросился навстречу зловещему убийце. Пытаясь его остановить, пораженный тем, что кто-то действительно хочет убить его, убить Перси. Переполненный не столько страхом, сколько негодованием. Жизнь Бритта была такой размеренной. Даже риск был строго рассчитан. Полет вверх ногами на высоте пятьдесят футов, штопор, пике. Зрителям все казалось невозможным. Но он знал, что делал. Если у него и возникали мысли о преждевременной гибели, то причина этого могла быть только в лопнувшей тяге или засорившемся топливопроводе, или каком-то неопытном новичке, случайно залетевшем в район полетов.

Знаменитый автор Эрнст Ганн, писавший об авиации, как-то сказал, что судьба — это охотник. Перси всегда считала, что он имел в виду силы природы или стечение обстоятельств — одновременный отказ словно сговорившихся узлов и механизмов, в результате чего самолет падает на землю. Но судьба оказалась гораздо сложнее. Такой же сложной, как человеческий мозг. Такой же сложной, как зло.

Трагедии приходят по три… Какая будет последней? Гибель самой Перси? Гибель компании? Чья-то еще?

Прижимаясь к широкой груди Роланда Белла, Перси дрожала от ярости, проклиная судьбу. Вспоминая: она, Эд и Хейл, словно пьяные от недосыпу, стоят в залитом светом ангаре рядом с «Чарли Джульетт», полные надежды, что именно они получат контракт компании «Ю. Эс. Хелскэр», и, ежась от ночной сырости, обдумывают, как лучше подготовить самолет к вылету.

Темно. Туман. Аэродром пустынен. Последние кадры фильма «Касабланка».

Слышится визг тормозов.

Мужчина вытаскивает большие брезентовые мешки из машины, бросает их в кабину «Бичкрафта» и запускает мотор. Характерное завывание поршневого двигателя.

Кажется, Эд говорит: «Что он делает? Аэродром ведь закрыт!»

Судьба.

Пожелавшая, чтобы они оказались в аэропорту в ту ночь.

Именно в ту ночь, когда Филипп Хансен решил избавиться от обличающих его улик.

А Хансен оказался человеком, готовым пойти на убийство ради того, чтобы сохранить свой вылет в тайне.

Судьба…

Вдруг Перси вздрогнула. В дверь охраняемого дома постучали.

На пороге стояли двое. Белл их узнал. Это были сотрудники управления защиты свидетелей полиции Нью-Йорка.

— Мы приехали, чтобы отвести вас на базу Шорхэм в Лонг-Айленде, миссис Клэй.

— Нет-нет, — воскликнула Перси, — это ошибка! Я должна ехать в аэропорт «Мамаронек».

— Перси, — начал Роланд Белл.

— Должна!

— Ничего не знаю, мэм, — настаивал один из полицейских. — У нас есть приказ доставить вас в Шорхэм и держать вас там под охраной до предварительного слушания в суде, назначенного на понедельник.

— Нет-нет. Позвоните Линкольну Райму. Он все знает.

— Видите ли… — полицейские переглянулись.

— Пожалуйста, — взмолилась Перси, — позвоните ему. Он вам все скажет.

— Миссис Клэй, видите ли, именно мистер Райм настоял на вашем переезде. Будьте добры, пройдите с нами. Не беспокойтесь. Мы не дадим вас в обиду, мэм.

Глава двадцать седьмая Час 28-й из 45

— Зрелище не из приятных, — предупредил молодую женщину Том.

Из-за двери донесся раздраженный голос Райма:

— Я хочу виски, и немедленно.

— Что происходит?

Помощник поморщился.

— О, иногда он бывает просто невыносим. Сейчас он пытается заставить одного из полицейских налить ему виски. Якобы в качестве обезболивающего. По его словам, так прописал врач. Ты в это можешь поверить? О, когда он выпьет, он становится невозможным!

Из комнаты донесся бешеный рев.

Сакс понимала, что Райм не швыряется чем под руку попало только потому, что не может этого физически.

Она взялась за дверную ручку.

— Вы бы лучше немного подождали, — еще раз предостерег ее Том.

— Ждать нельзя.

— Черт побери! — бушевал Райм. — Отдайте мне мою бутылку, мать вашу!

Сакс открыла дверь.

— Потом не говорите, что я вас не предупреждал, — шепнул ей вдогонку Том.