Танцор у гроба

Сакс поняла, что Райм ждал от летчицы чего-то другого. Застигнутый врасплох, он не сразу нашелся, что сказать.

— Да. Именно это я и сказал. Я не смог снять трубку и…

— И что с того? — оборвала его Перси. — Разве это дает вам право закатывать истерики? Отказываться от своего слова? — залпом выпив виски, она измученно вздохнула: — Ради бога… Вы хоть представляете, чем я зарабатываю на жизнь?

К своему изумлению Сакс увидела, что Райм совершенно успокоился. Он начал было что-то говорить, но Перси снова остановила его.

— Только подумайте, — ее речь опять стала по-южному протяжной. — Я сижу в алюминиевой трубе, летящей со скоростью четыреста узлов на высоте шесть миль над землей. Температура за бортом минус шестьдесят градусов, скорость ветра достигает ста миль в час. Я уж не говорю о молниях, обледенении, воздушных ямах. Господи Иисусе, да я живу только благодаря машинам, — она снова рассмеялась. — И чем это отличается от вас?

— Вы ничего не поняли! — запальчиво воскликнул Райм.

— Вы не ответили на мой вопрос. Чем? — не отставала от него Перси. — Чем это отличается?

— Вы можете ходить, звонить по телефону…

— Ходить? Я нахожусь на высоте пятьдесят тысяч футов. Если я открою дверь кабины, через несколько секунд у меня закипит кровь.

Сакс показалось, что впервые за время ее знакомства с Раймом он встретил достойного противника. Криминалист молчал.

— Прошу прощения, если ошибаюсь, но я не вижу между нами никакой разницы, — продолжала Перси. — Мы оба являемся продуктами науки двадцатого века. Черт побери, если бы у меня были крылья, я бы летала сама. Но у меня их нет и никогда не будет. Поэтому мы вынуждены… вынуждены полагаться на машины.

— Ладно… — дьявольски усмехнулся Райм. «Ну же, Райм! — мысленно взмолилась Сакс. — Покажи ей!» Как ей хотелось, чтобы он одержал верх, заслав эту женщину в Лонг-Айленд, навсегда от нее избавился.

— Если я ошибусь, погибнут люди, — наконец сказал криминалист.

— Да? А что произойдет, если у меня на самолете выйдет система антиобледенения? Забарахлит авиагоризонт? Если при заходе на посадку в сопло двигателя залетит голубь? Гибель… неизбежна. Лопнет топливопровод, откажет гидравлическая система, механик забудет заменить перегоревший предохранитель… Сложная система выйдет из строя. В вашем случае остается надежда, что раненых удастся спасти. Но когда мой самолет ударится о землю на скорости триста миль в час, не останется ничего.

Казалось, Райм совершенно успокоился. Он озирался по сторонам, словно ища какую-нибудь улику, которая поможет бесспорно опровергнуть аргументы Перси.

— Итак, — спокойно заявила летчица, — насколько я понимаю, Амелия Сакс принесла улики, собранные в охраняемом доме. Я предлагаю немедленно прекратить кривлянья и приступить к их анализу. Потому что сейчас я направляюсь в «Мамаронек», чтобы закончить подготовку самолета к вылету. Сегодня вечером я поднимаюсь в воздух. Спрашиваю вас прямо: вы отпускаете меня в аэропорт, как мы договаривались? Или мне придется связываться со своим адвокатом?

Райм по-прежнему молчал.

Пауза затянулась.

— Том! — вдруг раскатился по комнате зычный баритон Райма. Сакс испуганно вздрогнула. — Том! Иди сюда!

Помощник подозрительно заглянул в дверь.

— Я тут насвинячил. Видишь, уронил стакан. Растрепал волосы. Ты бы не мог меня причесать? Пожалуйста.

— Линкольн, вы над нами издеваетесь? — недоверчиво спросил Том.

— Да, и Мел Купер, Лон, ты не мог бы пригласить его сюда? Наверное, он воспринял мои слова всерьез. Но я пошутил. Мел чертовски хороший ученый, но ему незнакомо чувство юмора. Нужно скорее вернуть его.

Амелии Сакс захотелось бежать отсюда сломя голову. Выбежать из комнаты, вскочить в машину и пронестись по дорогам Нью-Джерси или округа Нассо со скоростью 120 миль в час. Она больше ни секунды не могла оставаться в одном помещении с этой женщиной.

— Хорошо, Перси, — продолжал Райм, — возьмите с собой Роланда Белла, а я позабочусь, чтобы вас прикрывали ребята Боу Хауманна. Возвращайтесь в аэропорт. Делайте то, что вам нужно.

— Спасибо, Линкольн, — кивнула та, награждая его улыбкой.

И у Амелии Сакс мелькнула мысль, не предназначалась ли речь Перси Клэй отчасти и для нее, чтобы показать, кто одержал безоговорочную победу. Что ж. Сакс сознавала, что в некоторых состязаниях ей суждено терпеть неудачу. Чемпион по стрельбе, полицейский, отмеченный наградами, настоящий демон за рулем и весьма неплохой эксперт-криминалист, Сакс имела открытое ранимое сердце. Ее отец понимал это, он сам был неисправимым романтиком. Несколько лет назад, после неудачной связи, он сказал своей дочери:

— Эми, нужно придумать бронежилет и для души. Ей-богу, уже давно пора.

«Прощай, Райм, — мысленно произнесла Сакс. — Прощай».

И как он ответил на это молчаливое прощание? Мимолетным взглядом и грубым замечанием:

— Сакс, тащи свои улики. Времени у нас в обрез.

Глава двадцать восьмая Час 29-й из 45