Танцовщица для небесного бога (СИ)

— Я спрашиваю себя, о наставница, как может мой недостойный язык повторить те мудрые слова, что сказали вы? Не будет ли это святотатством? — нашлась Анджали, склонившись со смирением и покорностью, делавшими честь ее имени.

Ученицы смеялись все громче, и даже наставница танца еле заметно улыбнулась, ее позабавила такая находчивость.

— Смотри, чтобы твой недостойный язык не принес бед твоим достойным пяткам, — заметила она, чем вызвала еще больший смех. — Джавохири, сможешь повторить?

— Легко, наставница, — ответила Джавохири, с презрением посмотрев в сторону Анджали, и заговорила резко и громко, подражая Сахаджанье: — Танец — это слияние трех прекрасных — ритма, музыки и…

Она повторила все без ошибок и заминок, и наставница осталась довольна.

— Прекрасно, Джавохири. Пусть это будет упреком некоторым… недостойным.

После разминки девушки приступили к самим танцам. Наставница сидела на возвышении в лалитасане — прекрасной позе, опустив к полу одну ногу и подогнув вторую, выстукивала ладонью ритм и выкрикивала имена тех, кто был недостаточно усерден. Маленький гандхарв стучал в барабан, задавая ритм, или брал саранги[5] и смычок, когда ученицы выходили танцевать сольно.

Анджали любила эти уроки. Для нее не было большего удовольствия, чем погрузиться в мир красивых звуков, ритма, созвучного биению сердца, и радостного возбуждения, которое охватывало все тело при первых же движениях. Она почти всегда танцевала в первом ряду. Иногда только наставница Сахаджанья изгоняла ее за какую-нибудь провинность, но быстро прощала и возвращала на место. Плохо было только то, что рядом почти всегда стояла Джавохири. Несмотря на разницу в три года девушки были одного роста и так похожи телами, словно их обеих отлили в одной форме, только одну из бронзы, а другую — из осветленного серебра. Высокомерия в них тоже было поровну, и каждая считала себя лучшей.

По окончании урока Сахаджанья отпустила всех учениц, а Анджали и Джавохири велела сесть напротив нее в сукхасану — удобную позу, поджав ноги и положив ладони на колени, и сидеть так час.

— Соперничество вы можете проявить только в танце, — сделала внушение наставница Сахаджанья. — Апсары должны быть нежны, тихи и утонченны, а вы вели себя, как торговки рыбой. Поэтому я лишаю вас послеполуденного отдыха. Этот час вы проведете здесь, за благочестивыми размышлениями. Подумайте о смысле вашей жизни, и об исполнении предназначения, которое возложено на всех апсар законом богов. Целый час я не должна слышать ни единого звука, и не видеть ни единого движения. Ослушница будет отправлена к старшей наставнице для наказания.

Первые несколько минут Анджали послушно пыталась размышлять о дхарме небесных танцовщиц, но потом взгляд ее переместился за окно, где виднелся краешек городской стены, увенчанный круглой башенкой с медной крышей. Анджали прекрасно знала это место. Очень часто она сбегала туда от шумных и говорливых подруг, чтобы помечтать в одиночестве и полюбоваться на Тринаку и окрестности.

В Тринаке — Городе Трех Владык — владык было всего двое. Господин Кама — повелитель танцовщиц и музыкантов, и царь гандхарвов Читрасена, повелевавший небесными воинами и возничими летающих колесниц. Владыка богов — Шакра, бывший некогда третьим повелителем Тринаки, совсем недавно построил для себя отдельный город — Амравати, и поселился там с женой, наложницами и самыми прекрасными из апсар. Говорили, что стены Амравати серебряные, а башни на стенах сделаны из чистого золота. Анджали не была там ни разу, и смутно помнила деревню за стенами Тринаки, в которой провела первые годы жизни. Но эти воспоминания не волновали ее и не звали вернуться в дом детства. Великие небесные города — Амравати и Джаналока манили чудесами. Впрочем, и Амравати, и Джаналока, и Тринака, и даже Брахмалока не были небесными городом. На самом деле, они находились на вершине горы Сумеру. В ясную погоду, когда облака, проплывавшие посредине горы, рассеивались, можно было увидеть землю. Зеленые квадратики лесов и черные квадратики пашен. Анджали смотрела на них без любопытства и со страхом. Всем известно, что на земле живут люди — несчастные существа, недостойные небесного благоденствия. И там, на земле, в лесах водятся дикие звери, готовые растерзать любого, и прячутся разбойники, убивающие за кусок лепешки. Там бывают засухи и наводнения, потому что глупые люди не умеют строить дамбы и водохранилища. Нет, попасть на землю — вот самое худшее из наказаний. Другое дело — небесные города, та же Тринака…

В Тринаке стояли девять дворцов, били струями сорок фонтанов и двести водохранилищ сохраняли воду, собранную в сезон дождей. В Тринаке никто не беспокоился ни о засухе, ни о жажде. Здесь зеленели манговые деревья, пальмы, ашоки и черная смородина. На поверхности рукотворных озер росли розовые и белые лотосы, здесь плавали браминские утки, а по ровным дорожкам бегали павлины — любимые птицы владыки богов. Стоило бросить им лепешку, и они сбегались со всех сторон, вытягивая шеи и волоча тяжелые разноцветные хвосты.