Танцовщица Гора

— Ну, пошли дрожащий урт, — велела Тупита, и повела меня направо, откуда мы, постояв на краю платформы, пошли налево и назад.

Наконец, я увидела Хендоу. Он отступил с платформы, по которой меня водили по кругу, демонстрируя всем желающим, и занял место у стены таверны, около прохода закрытого расшитым бисером занавесом.

Меня еще некоторое время водили по самому краю круглой платформы, периодически останавливая, давая возможность хорошенько меня рассмотреть. Тупита очевидно хотела, чтобы я была как можно ближе к мужчинам, и моя близость могла бы еще больше разжечь их интерес. Все это время я слышала хруст переламываемых острак.

— Ой! — вскрикнула я испуганно.

— Стой, как стоишь, — скомандовала Тупита.

— Да, Госпожа.

Мужчина, сидевший у самого края платформы, схватил меня рукой за мою левую лодыжку. Немного подержав меня, он, не отпуская меня, принялся тихонько водить большим пальцем в районе ахиллесова сухожилия, а затем, уже всеми пальцами, поднялся чуть выше и пощекотал мою кожу под икрой. Я задрожала от его прикосновений, и непроизвольно поднялась на цыпочки.

— Да вы только посмотрите на это, — воскликнул кто-то.

— Да какая же она девственница! — донесся возмущенный голос.

— И тем не менее, она — девственница, — сообщил Мирус, привычным движением переламывая следующую остраку, даже не оборачиваясь в сторону говорившего. — Скоро сами во всем убедитесь.

— Беру еще одну остраку, — заявил тот посетитель, что держал меня за ногу.

— И я тоже, — сказал его сосед.

Наконец, моя лодыжка получила свободу, и Тупита со своей помощницей Ситой, снова отвели меня на прежнее место.

Я дрожала. Я не могла понять, как у меня вообще получилось двигаться после его прикосновений. Мужчины, смотревшие на меня, начали посмеиваться. По телу прокатилась горячая волна смущения, и почувствовала, что краснею. Моя реакция была встречена еще более громким смехом.

— Вовремя, однако, — прокомментировал Мирус, не отрываясь от своего дела, — мы ожидаем, что она уже сейчас будет чувствовать, по крайней мере, некоторый минимальный рабский жар.

Должно быть, теперь я покраснела целиком, с головы до пят, хорошо хоть я пока еще была прикрыта простыней, и мужчины видели только мои лицо, шею, и икры с лодыжками. Впрочем, и этого им было достаточно, чтобы видеть мою реакцию и, смеяться над ней, указывая на меня пальцами. Внезапно, на какое-то мгновение, мне было жаль, что я не была одной из тех женщин, которые так ненавидели мужчин, но это так же быстро прошло, как и появилось, и я поняла, что в действительности нисколько не хотела походить на них. Я была слишком нежным, слишком сексапильным, и слишком женственным существом для этого. Я не смогла бы быть такой женщиной. Я относилась к другому виду женщин. И тогда меня охватил страх. Ужаснувшись, я смутно ощутила, своим девственным животом то, что мужчины, такие мужчины как те, что жадными глазами смотрели на меня, могли бы сделать со мной. Эти намеки, однако, были не в состоянии подготовить меня к тому, что уже через несколько недель, я буду вынуждена чувствовать, и к тому, что это сделает из меня беспомощную жертву моих же «рабских потребностей».

— Пять! — завопил какой-то мужчина. — Беру пять!

— А мне еще две! — вторил ему не менее возбужденный голос.

Мой взгляд метался с одного лица на другое, не задерживаясь на ком-то конкретном. Я не смела встречаться с такими глазами, жадными, властными глазами настоящих владельцев.

Какой далекой казалась мне сейчас библиотека.

Невероятно, далекой от меня и этого мира, в котором я стала имуществом таких мужчин.

— Она прекрасна, — вздохнул один из мужчин.

— Да, — согласился с ним другой.

Комментарии и шутки сексуального характера посыпались со всех сторон. Я не могла даже возразить им, призвать их к соблюдению приличий. Я была рабыней. Какими сильными казались эти мужчин, по сравнению с теми к которым я привыкла на Земле. Боюсь, любой из них мог разорвать меня на части, как прекрасную остраку. И какими жестокими казались они мне. С какой легкостью они могли заставить любую женщину, повиноваться им! С каким интересом и страстью они разглядывали меня, рассматривая меня как ту, кем я была на самом деле, как свою рабыню!

Я до побелевших пальцев стиснула в кулаках простыню, как будто она могла защитить меня от этих зверей в человеческом облике. Под этим лоскутом тонкой белой ткани ничего не было за исключением ошейника и нескольких ниток рабских бус и моего обнаженного тела.

— Давайте уже начинать лотерею, — призвал особо нетерпеливый посетитель.

Я чувствовала себя неимоверно беспомощной, очень маленькой и слабой перед желанием таких мужчин. Одна за другой с хрустом ломались остраки.