Танцовщица Гора

Безусловно, они по-прежнему оставались, и даже теперь, рабынями Ионика, но его право собственности в данный момент было таково, что, если возникнет спорный случай, то оно не имеет преимуществ перед новым собственником. Этот пункт в гореанском законе очевидно мотивирован соображением, что у рабыни всегда есть некий владелец. В случае смерти рабовладельца рабыня, как и другая собственность, переходит наследникам, или, если таковых не имеется, то государству.

— И их не съели, — добавила Тупита.

— Пока не съели, — поправила ее Мина.

— Обратите внимание вот на что, — предложила Тупита. — Все мы здесь — женщины.

— Ну и что, — не поняла ее Мина.

— А вам не кажется это интересным? — поинтересовалась Тупита.

— А ведь и правда! — воскликнула я. — Это вполне может быть то же самое животное, которое, ограбило эдила.

— Я бы этого не исключала, — кивнула Тупита.

— Значит, у него имеется понятие о покупательной способности денег, — сделала я логичный вывод, — и возможно какой-то способ использовать их.

— Согласна, — кивнула Тупита.

— Ты мне сказала, что когда меня опустили в яму, я была связана пеньковой веревкой, — вспомнила я.

— Так и было, — подтвердила Тупита. — Вон там валяется.

— О чем вы обе говорите? — спросила озадаченная Мина.

— Мы думаем, — сказала Тупита, — если, конечно я не ошибаюсь, что, хотя это животное может питаться людьми, и вполне могло бы съесть и нас с вами, но, возможно, оно так не сделает, потому что мы были посажены сюда не в качестве еды.

— Я не понимаю, — призналась Мина.

— Оно может работать с людьми, — объяснила Тупита. — Если так, то, скорее всего, это работорговцы.

— Но вы же не знаете это наверняка, — заметила Мина.

— Нет, — признала Тупита. — Но посмотри вокруг себя. Разве Ты не замечаешь здесь ничего интересного? Неужели Ты не видишь, что мы все, вполне можем представлять интерес для мужчин?

Я смущенно опустила взгляд. Из всех девушек в яме, я одна была совершенно голой. У Мины и Кары оставались клочки рабочих туник, а у Тупиты даже большая часть ее туники, разве что немного разорванная, возможно, в момент захвата ее животным. На Теле был грязный узкий прямоугольный шелковый лоскут.

— Лично мне кажется наиболее вероятным, — сказала Тупита, — что нас здесь держат не для еды, хотя такое животное или животные, могли бы съесть нас, а для передачи работорговцам нашего собственного вида.

— Точно, я вспомнила, — воскликнула я, — в темноте, прежде чем оглушить меня, оно поставило меня перед собой на колени!

— Замечательно! — обрадовалась Тупита. — Значит, теперь я уверена, что нам следует вставать перед этими животными на колени, и вести себя с ними точно так же, как мы вели бы себя с мужчинами. В таком случае они могут правильно рассматривать как рабынь, и, следовательно, они могут ожидать от нас соответствующее подчинение.

Мы даже поцеловались с ней, вновь обретя надежду.

— И что же нам теперь делать? — спросила Мина.

— Ты носишь ошейник и цепи, — напомнила Тупита. — Ты — кейджера. Как Ты думаешь, что Ты должна делать в подобной ситуации?

Мина по-прежнему непонимающе смотрела на нее.

— Будешь сидеть, и ждать, — пояснила Тупита.

— А как это животное смогла пройти в рабочий лагерь? — полюбопытствовала я.

— Оно вырыло ход под забором, — ответила Тела. — Оно не ударило меня сразу в палатке, возможно опасаясь, что владелец или Ты могли услышать. Животное протянуло меня под стеной палатки. А через некоторое время добралось до кустарника, скрывавшего вход в туннель. Затем протащив меня под землей, оказавшись с другой стороны проволочного ограждения и убедившись, что вокруг никого нет, оно ударило меня по голове, и я потеряла сознание.

— А как Ты сюда попала? — поинтересовалась Тупита у меня.

— Я пришла в лагерь Пьетро Ваччи вместе с Аулюсом, — ответила я, — он хотел завершить переговоры, по поводу присвоения наемниками рабочих цепей. Я была прикована к его стремени цепью.

— Ну что ж, это объясняет, почему Ты голая, — заметила она.

— Да, — кивнула я.

— Думаю, Ты прекрасно выглядела, когда шла прикованная цепью к его стремени, — сказала Тупита.

— Уверена, Ты выглядела бы не хуже, — улыбнулась я.

— Что же они за животные, что так показывают нас ради своего удовольствия, — притворно вздохнула моя подруга.

— Они — рабовладельцы, — усмехнулась я.

— Держу пари, что Ты гордилась тем, что тебя поставили к стремени, — уверенно заявила Тупита.

— Конечно, — засмеялась я.

— Рабыня, — махнула рукой Тупита.

— Конечно, рабыня, — не стала спорить я. — А разве Ты не рабыня, или не полная рабыня?

— Это точно, — улыбнулась женщина. — Я тоже рабыня, и, точно так же, как и Ты, моя дорогая Тука, рабыня полная.

— Ты сказала, что служила в палатке Пьетро Ваччи, — припомнила я.

— Да, — кивнула она.

— А это значит, что он признал тебя очень красивой, — заметила я, — раз отобрал для своей палатки.

— Если Ты пришла в лагерь с Аулюсом у его стремени, — усмехнулась Тупита, — то я готова спорить на что угодно, что Ты, тоже, не миновала цепи в палатке Пьетро Ваччи.

— Нет, — улыбнулась я, скромно потупив взгляд. — Не миновала.